Гибель богов

– А где инязор Тюштя? – вдруг строго спросил стоявший слева от меня Свенельд. – Здоров ли он? Почему не вышел с тобой вместе встречать нас?

Овтай улыбнулся чуть смущенно и, потупив взор, ответил:

– Но ведь инязор Тюштя не вассал киевского князя, как я. Он – великий князь эрзянский и сказал, что в своей столице не ходит навстречу гостям. Инязор Тюштя ожидает дорогих киевских гостей в своем доме.

Стало ясно, что дипломатический церемониал и протокол появился не в девятнадцатом веке, а существовал даже тысячу лет назад среди глухих и непроходимых эрзянских лесов.

Дворец инязора Тюшти представлял собой одноэтажную длинную избу из некрашеных бревен, в центре которой стояла сложенная из камней печь. Каменная же труба уходила в потолок, отчего в помещении почти не было дыма. До этого мне приходилось видеть печи только дважды: в тереме у боярина Блуда и в тереме киевского князя, то есть в моем. Даже у Свенельда в доме печи не было, а дым из очага уходил вверх через отверстие в крыше. Или не уходил – это уж в зависимости от погоды. Во всяком случае, к задымленным помещениям я уже успел основательно привыкнуть.

Откуда эрзянский инязор узнал о печах? Насколько я смог заметить, и в Эрзямасе печь была только в княжеском доме. В целом эта эпоха в Восточной Европе еще не доросла до идеи печи…

Тюштя оказался рябым сорокалетним мужчиной среднего роста с хитрыми близко посаженными глазами. По своей внешности он сильно проигрывал муромскому князю. Овтай был юным красавцем могучего телосложения, а Тюштя, стоявший передо мной, выглядел немолодым худосочным мужичонкой. Правда, одет он был роскошно: белая рубаха, шитая серебряной нитью, с обильной красной окантовкой, а сверху – небрежно наброшенная шкура черной рыси, застегнутая на плече золотой застежкой.

Тюштя встретил нас у порога своего дома и сразу же повел к столу. Длинный стол был сооружен неподалеку от печки и накрыт белой скатертью с красным и зеленым узором. Я заметил, что именно эти цвета были больше всего в ходу у эрзи и муромы.

Мы сели за стол вшестером. Во главе хозяин дома Тюштя. Рядом с ним я – великий князь киевский – равный союзник. А дальше уже подчиненные люди – муромский инязор Овтай, боярин Блуд, воевода Свенельд и Добрыня – посадник Новгородский.

Посла Текшоня за стол не посадили, он стоял неподалеку, переминаясь с ноги на ногу. Предполагалось, что он может служить переводчиком, если возникнет языковое непонимание между славянами и эрзей-муромой, говорившими практически на одном и том же языке.

На столе в глиняных полотках лежало жареное мясо и круглые большие лепешки из пшена, похожие на маленькие солнца. Угощение привлекло мое внимание. Дело в том, что в Киеве еще не знали сковородок, и о лепешках не могло быть речи. Едой было то, что можно сварить в котле или изжарить на открытом огне. Здесь же явно имелись сковородки или что-то в этом роде. Впрочем, как я потом убедился, сковородки имелись лишь в доме инязора.

Девушки-хозяйки в нарядных, вышитых красно-зеленым узором рубахах до пят поставили перед каждым из сидевших за столом по кувшину с напитком. Стаканов или кружек тут не держали, так что пить можно было только через край кувшина, держа его обеими руками. Напиток был хмельной, но слабый – градусов пять, и очень пенистый. Скорее всего, буза из перебродивших злаков с добавленными туда ягодами, чтобы отбить неприятный вкус.

Здесь же за столом и был совместно составлен план предстоящей военной кампании. Наши войска должны были совместно двигаться до реки Итиль и, перейдя ее, углубиться на территорию Булгарского царства. А там уж богатств немерено, а воины булгары плохие, так что против наших объединенных сил точно не устоят…

Стоит ли говорить о том, как мы просчитались. Стоит ли вспоминать о том, что с самого начала все пошло совсем не так, как заранее предполагалось…

Целью похода была вражеская столица – укрепленный город Булгар, который находился от реки Итиль на расстоянии пяти дней пути. Мы переправились через Итиль на плотах, специально сделанных для этого случая, и уже на другом берегу реки подсчитали свои силы. Наших сил, приведенных из Киева и Чернигова, было тысяча человек. Еще тысячу выставила Эрзянь Мастор во главе с сумрачным Тюштей, постоянно уводящим желтоватые глаза в сторону. А муромский инязор Овтай, несмотря на свою личную могучую силу, привел лишь двести воинов.

Две тысячи двести человек – это сила. Тем более что, по предсказаниям бывалых людей, у булгар вряд ли найдется столько войск, чтобы численно превзойти наши объединенные силы.

Но если наши воины были почти профессионалами, да и вооружены совсем неплохо, то эрзянские и муромские союзники представляли собой крайне плохо организованные толпы земледельцев с топорами. К тому же они двигались на лошадях, а это создавало массу проблем с кормом.