Гибель 'Эстонии'

- А чё, без балды, душа песню просит, - поддержал его блондин. Лысый долго стоял молча, уставившись на носки своих кроссовок. Помассировал щеки, растер уши. Пожилой и блондин терпеливо ждали, видимо хорошо знакомые с такой подготовительной процедурой. Наконец, лысый легонько кашлянул и чистым приятным тенором затянул:

Разгайдарили Расею,

Отчубайсили народ.

Во дела - тот, кто не сеял,

Тот сегодня лихо жнет...

Дача Груздевых была расположена в ста тридцати пяти километрах от Москвы в Озерном районе. Миновав Коломну, довольно сносный тракт выскакивал на левый берег красавицы Оки. На её холмистом берегу, вдоль глубокой излучины разбежались дома большой деревни Груздево. Разбежались и спрятались в вишнево-яблоневых садах, от злых ветров и снежных бурь защищенные окрест девственными лесами. Дачей назывался родительский дом, возведенный отцом Павла на месте дедовской курной избы спустя пять лет после войны. Потомственный плотник, воевавший в саперных войсках и наводивший понтоны и на Днепре и на Шпрее, вложил всю душу в создание светлого, удобного и просторного домашнего очага для матери, жены и сына-победителя, родившегося 9 мая сорок шестого. Могучий пятистенок из бревен в добрый мужской обхват был сработан без единого гвоздя. Склонный к привычному для русского умельца изобретательному творчеству, наглядевшийся в разных заграницах на причуды иноземного архитектурного стиля, он не только спроворил ажурный и вместе с тем вместительный мезонин, но и прилепил к дому с одной стороны утепленную, с двойными рамами террасу, а с другой - теплицу, вернее сказать, оранжерею, где задумал выращивать круглый год не только огурцы, помидоры, редис и салат, но и дыни, арбузы и персики. А взяв однажды в школьной и районной библиотеках специальную литературу по садоводству и с восторгом вычитав скупые данные о том, что за отменные урожаи получались в подмосковных помещичьих хозяйствах в тридцатых-сороковых годах прошлого столетия, вознамерился удивить односельчан ананасами и виноградом.

За домом сразу начиналась бесподобная по красоте и царившему в ней первозданному покою березовая роща. Под сенью царственных застенчивых девственниц срубили черную баньку, рядом пробурили артезианскую скважину. По субботам парились самозабвенно, поддавали так, что дух перехватывало, нещадно хлестались березовыми веничками с добавкой можжевельника и крапивы. Зимой, раздухарившись до малинового цвета, ныряли в белоснежные мягкие сугробы, летом наперегонки рвали стометровку до Оки. Любимой присказкой отца по завершению субботнего ритуала было: "Сам Петр Великий повелевал хоть грязное белье продай, а после бани выпей".

Росс и Сальме приехали в Груздево как раз в банный день. Еще издали Иван увидел дымок меж стройных белых стволов. Не успели они выйти из машины, как услышали радушный бас Павла:

- Предлагаю истинно русский эмоционально-оздоровительный аперитив.

В дверном проеме баньки появился и он сам - облаченный в плавки сгусток мускул.

- Илья Муромец! - любуясь другом воскликнул Росс.

- От Добрыни Никитича слышу, - улыбаясь, Павел подошел к гостям, обнялся с Россом, представился Сальме: "Груздев". Она с любопытством его разглядывала: "Вот он какой. Слыхать слышала, и много всякого. Но чтобы живьем увидать - никак не думала". Подошел отец, крепкий ещё старик.

- Добро пожаловать! Угощайтесь нашим свежим парком.

Парок был отменный. Это Сальме, как эстонка, могла оценить в полной мере. Мать Павла, опрятная, на вид совсем ещё не старая женщина, бесшумно хлопотала у стола.

- Попробуйте моей домашней водочки, - отец налил в лафитники из литровой бутыли прозрачную жидкость. - Крепкая. Тройной перегонки...

Сальме, приехав на лето из Тарту к родителям, попробовала хуторской самогонки. Конечно, запах не самый приятный, зато крепость такая, что мгновенно шибает в голову и утром она не болит, если с бражкой не мешать. Груздевский продукт напомнил ей ту давнюю поездку. После второго тоста сладостная истома разлилась по всему телу, однако сознание оставалось ясным,мысли текли спокойно, ровно. "Зачем эта встреча? Что она дает Россу? Груздеву? Они - команда или каждый сам по себе? Что обо мне знает хозяин Росса? И что и как докладывал ему Иван?"

В перерыве между тройной рыбной похлебкой и зажаренным целиком поросенком, фаршированным гречневой кашей, Павел пригласил Ивана на перекур.

- Я более менее в курсе хода операции "Джони Уокер", - начал он, когда они отошли от дома довольно далеко. - Ты понимаешь, что не я сам жаждал познакомиться с Читой, хотя с точки зрения работы это не бесполезно. Смотри, Ваньк, она штучка серьезная. Гораздо серьезнее, чем тебе кажется. И опаснее.

Он как-то отчужденно взглянул на Росса, отчужденно и даже зло - так показалось Ивану.