Гибель гигантов

С тех пор как уехала, она ничего не знала о здешней жизни. Билли рассказывал ей новости, но ведь мужчины не знают толк в сплетнях. Вне сомнения, долгое время главной темой пересудов была она сама. Однако должны же были с тех пор разразиться и новые скандалы.

Она шла, и на нее, не скрываясь, пялились несколько женщин. Она знала, что они о ней думают. Как высоко себя ставила эта Этель Уильямс, а теперь вернулась в старом коричневом платье, с ребенком на руках — и без мужа. Высоко летать — больно падать, скажут они, пряча за показным сочувствием злорадство.

Она шла на Веллингтон-роу, но не в родительский дом. Отец ведь сказал, чтобы она не возвращалась. Она написала матери Томми Гриффитса по прозвищу миссис Гриффитс Социалистка. (На этой же улице жила другая, миссис Гриффитс Богомолка.) Гриффитсы в церковь не ходили и не одобряли чрезмерной принципиальности отца Этель. Томми останавливался у Этель в Лондоне, и миссис Гриффитс была рада оказать ей ответную услугу. Томми был единственным ребенком, и пока он воевал, кровать его была свободна.

Отец и мама Этель не знали, что она приедет.

Миссис Гриффитс тепло приняла Этель и заворковала над Ллойдом. У нее когда-то была дочь одного возраста с Этель, которая умерла от коклюша. Этель едва помнила ту светловолосую девочку по имени Гвенни.

Этель покормила и переодела Ллойда, затем присела на кухне выпить чашку чаю. Миссис Гриффитс заметила у нее обручальное кольцо.

— Ты замужем? — спросила она.

— Вдова, — сказала Этель. — Он погиб под Ипром.

— Как жаль.

— Он был тоже Уильямс, так что мне не пришлось менять фамилию.

Теперь эта новость разойдется по всему городку. Наверняка многие усомнятся в существовании этого мистера Уильямса и в том, что он действительно женился на Этель. Но совершенно не важно, поверят ей или нет. Женщину, говорящую, что она была замужем, в обществе принимали, а мать-одиночку считали шлюхой. У жителей Эйбрауна были свои принципы.

— Когда ты собираешься повидаться с мамой?

Этель не знала, как родители воспримут ее появление. Может, снова выгонят вон, а может — простят. Или, осуждая ее грех, все-таки не прогонят.

— Не знаю, — сказала она. — Я боюсь.

— Ну да, — сказала миссис Гриффитс, глядя на нее с сочувствием. — Твой отец порой — настоящий деспот. Хотя он тебя любит.

— Люди всегда так думают. «Отец тебя очень любит», — говорят они. Но если он выгнал меня из дома, как тут говорить о любви?

— Люди часто ведут себя необдуманно, когда уязвлена их гордость, — примиряющее сказала миссис Гриффитс. — Особенно мужчины.

— Ну что ж, — сказала Этель, — наверное, нет смысла откладывать. — Она подняла Ллойда. — Пойдем, милый. Пришло тебе время узнать, что у тебя есть бабушка и дедушка.

— Удачи, — сказала миссис Гриффитс.

Уильямсы жили всего через несколько домов. Этель надеялась, что отца не будет дома. Тогда она посидела бы немного с мамой, которая приняла известие о ее беременности намного спокойнее, чем отец.

Перед дверью она подумала, не постучать ли, но решила, что это совсем уже смешно, и вошла.

Она прошла прямиком на кухню, где провела столько дней. Ни отца, ни матери здесь не было, но на своем стуле дремал дед. Он открыл глаза, посмотрел в замешательстве и радостно воскликнул:

— Да ведь это наша Эт!

— Здравствуй, дедушка.

Он стал слабее: чтобы пройти по маленькой кухоньке, ему приходилось опираться на стол. Он поцеловал ее в щеку и повернулся к ребенку.

— Ну, а это кто ж такой? — сказал он. — Неужели это мой первый правнук?

— Это Ллойд, — сказала Этель.

— Какое хорошее имя!

Ллойд уткнулся лицом Этель в плечо.

— Он стесняется, — сказала она.

— Ну да, какой-то чужой старик… Но он ко мне привыкнет. Ну, садись, милая, рассказывай.

— А где мама?

— Ушла в кооператив за джемом.

Ближайший магазин был кооперативным, то есть прибыль делили с покупателями. Таких было много в Южном Уэльсе, хотя никто толком не знал, как это слово произносится: кто говорил «коуператив», кто вообще «опертиф».

— Сейчас уж вернется, с минуты на минуту.

Этель поставила Ллойда на ножки. Тот начал изучать комнату, нетвердо перебираясь от одной опоры к другой, немного похоже на то, как ходил теперь дед. Этель рассказывала о своей работе в редакции «Жены солдата» — о работе с печатником, распространении газет, сборе нераспроданных, о поиске заказов на рекламу… Дед удивлялся, откуда ей было знать, как все это делается, и она призналась, что они с Мод узнавали у других или сами придумывали. С печатником ей было трудно: ему не нравилось, что им командует женщина. Но зато она прекрасно справлялась с продажей рекламного места… Пока они говорили, дед вынул карманные часы и стал, не глядя на Ллойда, покачивать цепочкой. Малыш засмотрелся на сияющую вещицу и потом потянулся к ней. Дед дал ему ухватить цепочку, и скоро Ллойд уже исследовал часы, держась для устойчивости за его колени.