Гибель гигантов

Он встал и собрался идти, но передумал. Он чувствовал себя отвергнутым и злился.

— Давно ты не ложилась со мной в постель!

— Я дни не считала.

— А я считал. И счет уже не на дни, а на недели.

— Прости, но я так беспокоюсь из-за всего этого… — Она была готова снова заплакать.

Фиц знал, что она боится за брата, чувствовал ее беспомощное отчаяние и жалел ее, но через эти муки проходили миллионы женщин, а те из них, кто принадлежит к аристократии, должны быть сильными духом.

— Я слышал, пока я был во Франции, ты посещала службы в посольстве России.

В Лондоне не было прихода Русской православной церкви, но у русского посольства была часовня, где проходили богослужения.

— Кто тебе сказал?

— Неважно. Когда делал тебе предложение, я просил тебя перейти в англиканство, и ты согласилась.

Она отвела взгляд.

— Я подумала, ничего плохого, если я схожу на службу-другую… — сказала она тихо. — Прости, что вызвала твое недовольство.

К иностранному духовенству Фиц относился с подозрением.

— Может, это православный священник утверждает, что ложиться с мужем в постель и получать от этого удовольствие — грех?

— Да ничего подобного! Но когда тебя нет, мне одиноко, а когда слышу знакомые русские псалмы и молитвы, это так утешает…

Фицу стало жаль ее. Должно быть, это тяжело. Себя он не мог представить постоянно живущим в чужой стране. А из бесед с другими женатыми мужчинами ему было известно, что после рождения ребенка жены нередко отказывались от исполнения супружеского долга.

— Думаю, я выполнил свои обязательства по отношению к тебе, — сказал он. — Когда мы поженились, я отдал долги твоей семьи. Я пригласил экспертов, русских и английских, чтобы спланировать реорганизацию поместья. — Андрею было предложено осушить болота, чтобы стало больше пахотных земель, а кроме того — добывать уголь и другие ископаемые, но он ничего этого не сделал. — Не моя вина, что Андрей не воспользовался ни одной возможностью.

— Да, Фиц, — сказала она. — Ты сделал все, что обещал.

— И тебя я прошу тоже выполнять свои обязательства. Мы с тобой должны произвести на свет наследников. Если Андрей умрет, не оставив потомства, наш сын унаследует два огромных состояния. Он станет одним из самых крупных землевладельцев в мире. У нас должны быть еще сыновья, на случай, если — храни Господь! — с нашим первенцем что-то случится.

— Я помню о своих обязательствах, — ответила она, не поднимая глаз.

Фиц почувствовал себя лгуном. Он говорил о наследнике — и все, что он говорил, было правдой, — но он не сказал ей, что жаждал увидеть ее нежное тело распростертым перед собой на простынях, белое на белом, с рассыпанными по подушке локонами. Он прогнал видение.

— А если знаешь, прошу, выполняй их. Надеюсь, в следующий раз, когда я войду в твою комнату, ты встретишь меня как любящего мужа, которым я и являюсь.

— Да, Фиц.

Он ушел. Он был рад, что настоял на своем, но у него осталось неприятное чувство, будто он сделал что-то не то. Странно: он указал Би на ее неправильное поведение, и она стерпела его упрек. Так и должно быть между мужем и женой. Но удовлетворения он не ощущал.

Встретившись в вестибюле с Мод и тетей Гермией, он выбросил Би из головы. Он надел форменную фуражку и, взглянув на себя в зеркало, тут же отвернулся. В последнее время он старался поменьше думать о своей внешности. На левой стороне лица пуля задела мышцы, и глаз едва открывался. Повреждение небольшое, но его тщеславие было уязвлено. Надо радоваться, что глаз цел, решил он.

Его синий кадиллак все еще оставался во Франции, но ему удалось достать себе другой. Шофер дорогу знал: наверняка уже возил в Ист-Энд Мод. Через полчаса они остановились у дома молитвы «Голгофа» — маленькой неказистой часовни с жестяной крышей. Ее словно перенесли сюда из Эйбрауэна. Интересно, может, тут и пастор — валлиец, подумал Фиц.

Чаепитие было уже в разгаре, и в комнате было полно женщин с детьми. Запах стоял хуже, чем в казармах, и Фицу пришлось бороться с искушением закрыть нос платком.

Мод и тетя Гермия немедленно принялись за работу: Мод принимала женщин в своем кабинете, а тетя Гермия их вводила. Фиц хромал от столика к столику и расспрашивал женщин, где служат их мужья и каков у них срок службы. Дети возились на полу. Молодые женщины, когда Фиц с ними заговаривал, отвечали на расспросы словоохотливо и смешливо, этих смутить было нелегко. Они спрашивали его, в каких войсках он служил и где получил свои ранения.

Так он прошел полкомнаты, когда увидел Этель.

Еще прежде он заметил в дальнем конце комнаты две двери: одна — в кабинет Мод, а кто сидит во втором? — мелькнула у него мимолетная мысль. И, случайно подняв голову, увидел, как вторая дверь открылась и вышла Этель.