Гибель и возрождение

— Около десяти вечера и вернулся в половине одиннадцатого. Я открыл ворота своим ключом, после чего снова запер их и задвинул засов. Потом проверил боковые двери — они были заперты, потом помещение библиотеки — там никого не было, все окна были закрыты. Уходя, я запер за собой дверь. Крыло, где находятся кельи братьев, никогда не запирается на случай пожара.

— И потом вы пошли в церковь?

— Да, я включил свет, быстро проверил все помещения и, уходя, снова запер дверь.

— А сколько всего ключей от ворот?

Много — они есть у всех обитателей монастыря. Кроме того, ключи есть у мистера Менциса, синьоры Грациани, у садовника, у монахинь, которые приходят нам готовить; наверное, еще у кого-нибудь…

— А кто имеет ключи от церкви?

— Все те же, поскольку там стоит точно такой же замок, как в воротах.

— Значит, отец Ксавье мог войти в церковь, не спрашивая ни у кого ключа.

— Разумеется.

— А других входов она не имеет?

— Есть вход с улицы, но его закрыли три года назад. Им пользовались местные жители, которые хотели помолиться. Боюсь, их было немного, и подобная практика не одобрялась.

— Почему?

— Это не нравилось местному приходскому священнику, к тому же икона не соответствовала духу времени. Наш глава ордена — очень современный человек. Три года назад нас ограбили, и он решил, что настал подходящий момент для радикальных перемен. Мы перестали пускать в церковь местных жителей и выполнили предписание полицейских по усилению мер безопасности. Отец Ксавье считал, что раз церковью пользуется так мало народа, никто и не заметит, если мы ее закроем.

— Понятно, — сказала Флавия. — А как вышло на самом деле?

Оказалось на удивление много недовольных. Многие семьи ходили сюда из поколения в поколение, а маленькую «Мадонну» считали своей хранительницей и защитницей. Когда церковь была открыта, они не обращали на нее внимания, но стоило ее закрыть, как они ужасно расстроились. Молодые девушки приходили к «Мадонне» перед свадьбой, а парни, даже не очень религиозные, просили ее о помощи перед экзаменами.

— Ясно. А когда вы встаете?

— В половине шестого. Обычно в это время бывает утренняя служба, потом — медитация примерно на час, затем — завтрак. Так было, пока церковь была открыта. Но после того как там обосновался мистер Менцис, мы стали использовать для службы библиотеку.

— Получается, до девяти часов церковь была закрыта.

— Да, верно. Ее открывают или синьора Грациани, или мистер Менцис.

— Расскажите нам о синьоре.

Отец Поль пожал плечами:

— Я не так много знаю о ней. Лучше спросите отца Жана. По выходным она торгует на рынке и тогда приходит к нам очень рано. Но приходит она всегда, изо дня в день, и в дождь, и в солнце — это что-то вроде поклонения, как мне кажется. В наши дни редко встретишь такую набожность. Хотя… она всегда была редкостью.

Для начала отца Жана тоже попросили сообщить свои биографические данные и общие сведения. Выяснилось, что он занимает в общине должность библиотекаря, а прежде, когда орден возглавлял отец Чарлз, был его заместителем.

— Я хотел выйти на пенсию — теоретически возраст мне это позволяет, — сказал он со слабой улыбкой. — Но увы, мне не дали такого разрешения.

— А сколько вам лет?

— Семьдесят четыре.

— Сочли, что вы слишком молоды?

— Нет, просто нас осталось очень мало. Средний возраст братьев — шестьдесят лет. Молодежи почти не осталось. Когда я был молодым, братья проходили конкурсный отбор — орден предоставлял хорошую работу и помогал получить великолепное образование. Сейчас образование дает государство, а работа никому не нужна.

— Отец Поль…

— Он, как вы могли заметить, африканец. Очень хороший молодой человек. Только страны третьего мира и поставляют нам сейчас молодежь. Если мы радикально не изменим ситуацию в ближайшее время, я не удивлюсь… да, но вы, наверное, хотели спросить меня не об этом.

— Да, пожалуй. Расскажите мне об отце Ксавье. Он пользуется у членов ордена популярностью? Его любят?

Отец Жан замялся.

— Я не совсем понимаю, о чем вы спрашиваете.

— Я спрашиваю, были ли у него враги.

— Вы хотите сказать?.. — Отец Жан побледнел от ужаса, когда до него дошел смысл вопроса. — Но ведь он пострадал только потому, что хотел остановить грабителей. Нападавшие не знали, кто он.

— Мы должны рассматривать все версии. Конечно, это было ограбление. И тем не менее ответьте на мой вопрос.

— Мне неприятна его постановка.

— И все же.

Отец Жан кивнул и с тяжелым вздохом ответил:

— Ну что ж… насколько я знаю, семьи у него нет, во всяком случае, он ни с кем не общается. Фактически и друзей у него нет — ни внутри, ни за пределами ордена.

— А враги?

— Он не очень популярен у братьев; конфронтация началась с момента его избрания, хотя, думаю, любому было бы непросто занять это место после отца Чарлза.

— В чем выражалась конфронтация?

Отец Жан долго подбирал слова.