Гибель империи

На исходе Первой мировой войны идея права наций на самоопределение была принята европейским истеблишментом, закреплена в принципах, заложенных в основу Версальского договора. Это был способ демонтажа Германской, Австро-Венгерской, Османской империй. Авторы документа явно не думали о долгосрочных последствиях пропаганды сформированных в нем идей для других европейских империй.

В октябре 1914 г. Ленин выступил в Цюрихе перед социал-демократической аудиторией с речью «Война и социал-демократия», в которой противопоставил положение украинцев в России и в Австро-Венгрии. Он говорил. «Украина стала для России тем, чем для Англии была Ирландия, она нещадно эксплуатировалась, ничего не получая взамен». Ленин считал, что интересы русского и международного пролетариата требуют завоевания Украиной государственной независимости.[75]

Он не отказывается от принципа самоопределения наций с правом на отделение и после захвата власти, когда многое из того, что он проповедовал до революции (свобода слова, созыв Учредительного собрания) было забыто. Вопрос, почему именно это осталось частью политического катехизиса Ленина, широко обсуждается и вряд ли когда-нибудь будет решен окончательно. Вероятно, ключевую роль сыграло то, что он, всегда рассматривавший развитие событий в России в контексте подготовки мировой социалистической революции, понимал, насколько сильным средством дестабилизации важнейших государственных образований его времени мог стать радикальный национализм.[76]

Выше мы уже говорили о важнейшем отличии краха территориально интегрированных империй от распада заморских империй, состоящем в том, что в последних переселенцы могут вернуться в метрополию, а возникающие в этой связи политические проблемы обычно удавалось урегулировать цивилизованным путем.

В территориально интегрированных империях ситуация сложнее. Здесь речь идет не о переселенцах, приехавших в заморские территории одно-два поколения назад, а о людях, отцы и деды которых жили на том же месте, рядом с другими народами на протяжении веков. О миллионах тех, кто воспринимал себя, по меньшей мере, равноправными гражданами страны, а нередко и привилегированным сословием. Когда империя рушится, представители метрополии иногда оказываются дискриминируемым национальным меньшинством. После краха Австро-Венгерской империи свыше 3 млн венгров оказалось в положении национальных меньшинств в соседних государствах-наследниках: 1,7 млн – в Трансильвании, отошедшей к Румынии, около 1 млн – в Словакии и Закарпатской Руси, вошедшей в состав Чехословакии, примерно полмиллиона – в Воеводине, отошедшей к Югославии. Почти 5 млн немцев превратились из представителей господствующей нации в австрийской половине Австро-Венгерской монархии и раде восточных областей Германской империи в национальные меньшинства в Чехословакии, Польше и в Италии.[77]

Неизбежно возникает вопрос: можно ли рассматривать произвольно установленные границы регионов империи как естественные рубежи новых независимых государств? Необходимо ли учитывать волю национальных меньшинств в вопросе о том, в каких государственных образованиях, возникающих на фоне краха империй, они хотят жить? На эти вопросы концепция права наций на самоопределение ответов не дает. Это и понятно. Она была создана не для решения проблем, связанных с крахом полиэтнических империй, а как бомба, которую можно заложить под их основание. Что будет потом на фоне перспектив социалистической революции, ее авторам было не слишком важно. При крахе имперских режимов эти вопросы становятся конкретными, нередко кровавыми.

В основе политической идеологии движений, задача которых – обретение национальной независимости, разрушение империи, нередко лежит эксплуатация чувств, направленных против ранее доминирующего этноса. Это не та политическая конструкция, при которой можно ждать политкорректности в отношении тех, кто принадлежал к привилегированной нации. Этим во многом объясняется и поддержка идей радикального национализма меньшинствами, ранее представлявшими метрополию, в новых, ставших независимыми странах.

§ 4. Югославская трагедия

В конце XX в. Югославия стала одним из государств, история которого демонстрирует проблемы, связанные с демонтажем территориально интегрированных империй.[78] Она распалась практически одновременно с Советским Союзом. Произошедшее в этой стране важно для понимания развития событий в СССР в конце 1980 – начале 1990-х годов.

Югославия, разумеется, не была великой державой, империей в классическом смысле этого слова. Но некоторые черты государственного устройства страны, начиная с момента ее создания в 1918 г., делают ее похожей на империю. И при династии Карагеоргиевичей, и при коммунистическом правлении это было государство с авторитарным режимом, состоящее из этнически разнородных, но территориально интегрированных частей.