Гибель Иудеи

Относительно Иисуса из Назарета она рассказала ему, что Он ученик Иоанна Крестителя. Сам Иоанн происходил из жреческого сословия и был человеком возвышенной души и строгих правил, так что пользовался большим уважением со стороны царя Ирода, который неоднократно обращался к нему за советом. Иисус же, напротив, был простым плотником. К Нему сначала весьма привержен был простой народ, но когда оказалось, что Он в своем учении восстает против существенных законов, то все Его оставили. Один из приближенных учеников Его изменнически выдал Его за тридцать сребреников и Он осужден был на смерть.

После этого Тит решил, что ему теперь вполне известно, кто такой Христос и что такое христианство. Правда, для него оставался по-прежнему загадкой случай с незнакомым старцем, явившимся накануне разрушения Иерусалима, но, во всяком случае, секта христиан для него более с точки зрения политической не имела никакого значения.

От Вероники Тит направился в иудейский квартал. Тит знал, что иудеи встретят его со смешанными чувствами. Но он владел даром располагать в свою пользу сердца людей, и его внимание, и участливость, с какими он обращался со старыми и молодыми, везде обещая помощь и раздавая милостыню, заставили иудеев хоть на миг забыть, что пред ними находится человек, разрушивший священный город и храм.

Оказалось, что пожар произошел неподалеку от синагоги. Мрачно стояли обуглившиеся стены, а из-под развалин еще курился дым. Возле дверей одного дома, который, по-видимому, принадлежал зажиточному иудею, сидел, склонив голову на руки, старец. Это был раввин Аарон бен Анна. И его жилище вместе со всем скарбом стало добычей пламени. Он сидел так целый день и никому не отвечал на приветствия. Когда ему сказали, что в иудейский квартал прибыл Тит, он поднял голову и, увидев, что Тит идет, по направлению к нему, уставился на подходившего, Тит не мог перенести этого взгляда и стал смотреть в сторону. Тогда старик, поднявшись, сказал голосом, который, казалось, исходил из могилы:

— Вы, Флавии — орудие в руках моего Бога, Который, пожелал наказать народ Свой за его беззакония. Но орудие оказалось более жестоким, чем рука, которая его направляла, поэтому Господь отверг это орудие. Для тебя, Тит, не будет более ни одного радостного дня, ни одно из твоих желаний не исполнится более. Несчастье за несчастьем падет на твою голову. Пока стоит мир, да будет проклято имя Флавиев, потому что они попрали дочь Сиона! Иди, тебя ждет брат твой!

Сказав это, старик снова сел и опустил голову. Тит же стоял перед ним ошеломленный, не зная, как отвечать на этот дерзкий вызов старого раввина. Как и отец, который ежедневно обращался к гадателям, Тит был суеверен, и потому этот случай произвел на него удручающее впечатление.

— Не трогайте его, — сказал он властно страже, которая готова была броситься на дерзкого оскорбителя, и, задумчиво опустив голову, направился в Ватиканский квартал, где расположились легионы, принимавшие участие во вчерашнем триумфе.

Невдалеке от цирка Тит, к удивлению своему, увидел своего дядю Климента вместе с какими-то людьми. Все они были одеты в белые одежды и шли по улице, которая вела мимо цирка. Тит с любопытством проследил за ними и увидел, что все они направились внутрь могильного памятника, находившегося на одной из вершин. Кто мог быть там погребен? Зачем понадобилось туда идти Клименту, и что это за люди, с которыми он шел? Тит хотел было последовать за ними, но после своего неудачного визита к дяде ему неприятно было с ним встречаться.

При приближении к лагерю Тита удивили раздавшиеся оттуда торжественные крики. Неужели войска продолжают еще и сегодня вчерашний триумф? Но, войдя в лагерь, он увидел своего брата Домициана на богато убранном белом коне и в длинной белой мантии с пурпурными прошивками. В сопровождении свиты всадников, он, по-видимому, направлялся из лагеря в город.

Тит нахмурился: он понял, для чего Домициан приезжал в лагерь. Когда обсуждался порядок триумфального шествия, Домициан требовал, чтобы ему позволили следовать вместе с Титом на белом коне. Но так как при триумфе только победителю присвоено было право выезжать на белом коне, а Домициан участия в войне не принимал, то Веспасиан отверг это требование.

Но честолюбие и зависть к брату не позволили ему на этом успокоиться, и потому на следующий день, одевшись в богатейшие одежды, какие обычно надевали триумфаторы, он на белом коне отправился в лагерь. Благодаря щедрым дарам, которые его свита раздавала направо и налево легионерам, ему нетрудно было вызвать одобрение войск.

Этот случай послужил поводом к тому, что Веспасиан был крайне возмущен дерзким поступком сына.

— Почему же ты не дашь мне случая стяжать славу? — отвечал Домициан на упреки отца. — Пошли меня против парфян или германцев, и ты сам удивишься моим доблестям…