Гибель Иудеи

В первый раз она убила, в первый раз почувствовала опьяняющую радость торжества над врагом. Вероника бросилась вперед, и с ужасом иудеи отступали перед ней, бежали обратно в храм.

И теперь она вспомнила, для чего она пришла сюда.

Она пристально посмотрела на стены храма. Вот окно, за ним множество дерева, драгоценная резная работа — самая лучшая пища для пламени. Она быстро поднялась, встав на плечи эфиопа, солдаты подавали ей горящие факелы. Она бросала их через окно в дом бессильно умолкнувшего иудейского бога. Огонь вспыхивал внутри, зажигая то деревянную обшивку, то тяжелые завесы… Наконец Вероника не могла больше вынести удушливого дыма, который повалил из окна, и спустилась со спины эфиопа к нему на руки. Вероника не обратила внимания на страстные возгласы эфиопа, державшего ее в объятиях, и поспешила к дверям храма, за которыми скрылись осажденные. За ней двинулись легионеры с факелами. Огромные двери поддались, погребая под собой иудейскую стражу.

Храм горел.

Флавий Сабиний подбежал к окну.

— Храм горит! — крикнул он. — Эти варвары подожгли его.

В эту минуту он не думал о том, что сам был римлянином. Он быстро одевал оружие.

Тамара побледнела от ужаса.

— Ты идешь? — крикнула она.

Он кивнул головой.

— Муж твой не может не идти, когда его зовет долг. Ты бы этого не позволила, — глухо сказал он.

Она медленно поднялась.

— Иди!

Она помогла ему вооружиться и, подавая щит, горячо молилась:

— О Боже, защити, защити моего возлюбленного!

— Я скоро вернусь, — сказал Сабиний, обняв Тамару, целуя ее бледный лоб.

Она покачала головой.

— Нет, ты не вернешься, — проговорила она. — Я знаю: ты останешься там, как и все другие. Оттуда никто не вернется.

Сердце его было измучено. Слеза упала на ее бледное лицо, склонившееся к его плечу. Но он высвободился из обвивавших его рук.

Тамара осталась одна. Он ушел. Погибло счастье иерихонской розы.

Она не помнила, как долго она сидела и ждала. Ее пронзила ясная мысль. Флавий Сабиний не должен погибнуть вместе с племенем израилевым. Невинный не должен разделять ту же судьбу, что и виновные. Она поднялась, обвязала голову платком и вышла на улицу. Ее подхватила людская волна, которая неслась к храму, чтобы разбиться об его стены. Ведь, когда погибнет храм, и народ израильский не сможет больше жить.

Вблизи храма еще сражались. Римляне хотели окружить храм, чтобы отрезать его от города.

Тамара оказалась у стены, в ней была маленькая дверца и несколько ступеней вели наверх. Она поднялась по ним. Может быть, Флавий Сабиний сражается наверху. Но там происходил не бой, а резня. Римляне стояли неподвижной железной стеной с вытянутыми вперед мечами и на эти мечи бросались люди с безумными криками боли и блаженства. Отхлынувшая толпа заставила ее спуститься вниз. Она увидела, что иудеи уже не бросались слепо на римские мечи, а сражались. Из узкой улицы устремился вперед мощный поток воинов, стараясь опрокинуть римлян. Впереди шел, нанося страшные удары мечом, Симон бар Гиора и рядом с ним — Флавий Сабиний.

Тамара вскрикнула и протянула к нему руки. Но толпа разделяла ее от возлюбленного. Она должна была стоять недвижимо у стены и смотреть.

Вдруг она крикнула от ужаса. Брошенный врагами камень сбил шлем с его головы. Крик сотни голосов показал что его узнали. Предводитель римского отряда указал на него рукой. Тамара слышала его слова: «Захватите живым предателя».

Несколько солдат бросилось к Флавию Сабинию. Он защищал щитом голову, Симон бар Гиора сражался рядом Тамара бросилась к Флавию Сабинию, чтобы умереть вместе с ним.

Горящий факел упал перед ней в толпу на минуту ее откинул поток спасавшихся бегством, но она проскользнула, задыхаясь от дыма, и наконец очутилась совсем близко от того места, где они сражались. Флавий Сабиний еще отражал удары, Гиору уже повалили на землю.

Огромный легионер подскочил к Флавию Сабинию, но тот нанес разящий удар, солдат пошатнулся и упал всей тяжестью своего тела на Флавия Сабиния, придавив его. Тамара увидела, как рука римлянина схватила камень и подняла его, чтобы опустить на голову Сабиния.

— Фотин! — вдруг крикнул Флавий Сабиний, увидев его лицо.

— Да, Фотин, почтеннейший префект, — с усмешкой сказал солдат. — Теперь уже поздно наказывать меня за непослушание. Теперь ты сам, благородный Флавий Сабиний…

Из уст Тамары вырвался крик и она бросилась вперед, но ее схватили руки легионеров.

— Славная добыча, — с хохотом сказал римлянин. — Хорошенькая иудейка! Я уже давно хотел иметь такую. Да ты не отбивайся, голубушка, а то испортишь мне платье, и Рим будет смеяться надо мной на триумфальном шествии нашего великого цезаря Тита…

Он прижал Тамару к груди, и она едва могла дышать. Она увидела, что чья то рука остановила Фотина. И раздался голос Этерния Фронтона:

— Что это тебе вздумалось, Фотин? Разве это смерть, достойная предателя?

Тяжелое черное облако застлало глаза Тамары. Она все еще тщетно отбивалась от державших ее цепких рук. Испустив дикий крик, она впилась зубами в руку легионера. Он, вскрикнув от боли, выпустил ее.

— Проклятая кошка! — кричал солдат.