Гибель химеры (Тайная история Погорынья)

А на что мне теперь рванье-то. Не надобно совсем. Вчерась, вона, какой обновкой мужи одарили, за то, что бочку с пивом указала в подклети. — Сухина погладила рубаху на плоской груди и, засмущавшись, умолкла, глядя как двух мужиков разбирает неудержимый ржач.

— Ох, уморила, девка, — Алексей, вытирая проступившие слезы, махнул рукой. — Ступай себе! Ну, Михайла, чего скажешь?

— Осьма с ребятами в какой-то дурной переплет попали, — дождавшись пока закроется дверь, начал Мишка. — Но это и так ясно — их лодью, хоть и без товара мы сегодня отбили. А вот что с ними самими приключилось — вопрос! Жаль, конечно, что Спирьку уже послушать нельзя. Но, кажется, девка что-то не договаривает?

— Ну, тут все понятно — с ним она на сене прохлаждалась! Хватит о паскуде, подох — и ладно. Пойдем лучше у погостных поспрашиваем, может, кто-нибудь о других пленниках что расскажет?

К сожалению, все их настойчивые расспросы не дали никаких новых сведений о судьбе экипажа лодьи. В череде неизбежных хлопот пролетел один день и другой. Тем временем подтягивались под руку воеводы Корнея новые силы: прибыл Рябой с огневцами, коих вел веселый и шебутной Семен Дырка, получивший свое прозвище за привычку вставлять где надо и не надо слова "дырка сзаду". Перевыполнил свое обещание и Треска, приведший почти восемь десятков лесовиков из трех отдаленных вервей. Да и ближние селища, пострадавшие от грабежей и насилия, дали три с половиной десятка воев. Правда, их воинская справа оставляла желать лучшего, да и обучены они были совсем не так, как ратники Сотни, но все же это была ощутимая подмога — шутка ли, почти две сотни пешцев, почти половина из которых — неплохие лучники.

И особенно порадовал воеводу Корнея Стерв, к вечеру пятого дня вернувшийся с "охоты" с парой пленников. На допрос собрались почти все десятники — каждому хотелось знать, с кем придется иметь дело. Не мог остаться в стороне и Мишка. Когда все расселись по лавкам в гриднице, четверо ратных втащили и поставили перед воеводой двоих. Первый, жилистый коренастый бородач, с небрежно перетянутым окровавленными тряпками правым плечом, угрюмо молчал в ответ на все вопросы. А вот другой, мелкий плюгавый мужичонка, чем-то неуловимо смахивавший на Пентюха, сразу же бухнулся на заплеванный пол перед сидящим в кресле дедом:

— Батюшка воевода, не вели казнить! Все, все что знаю расскажу! Не виноватый я, силой они меня заставляли.

— Ох, и гнида ж ты, Шевляга. Правду тогда Смык старшому говорил — самое место твое на дне Припяти! Пожалел тебя Чупра, да зря!

— Цыц! Раскудахтался, молчун! Ну-ка, ребятки, — обратился Корней к ратным, — сведите его во двор, да пусть Бурей ему десятка три батогов отвесит. Небось, язык поразвяжется.

— Иди, — от грубого тычка в раненое плечо лицо пленника перекосила гримаса боли. Но он только дернул связанными за спиной руками, презрительно сплюнул сгусток крови в сторону Шевляги и вышел в дверь.

— Говори, — все взоры обратились на оставшегося, — но гляди, коли соврешь — небо с овчинку покажется! Сначала все, что знаешь о тех, кто нападал!

— Все, все скажу, как есть, только не погуби! — мужичонка несколько раз стукнулся лбом в пол. — Нашу ватагу, когда мы невдалеке от Давид-городка были, ближник князя какого-то нанял. Лодьи на реке разбивать, да селища прибрежные…

— Как звать того князя? И не ври, что не слышал, — перебил пленника Кондратий.

— Не ведаю, кормилец, чем хочешь побожусь. Ратные ихние — нурманны да ятвяги, наособицу все время, их и не поймешь толком. А с ними все больше Чупра дело имел, да Смык еще.

— Брешешь, пес! Среди убитых ни одного чужеземца не было!

— Так ведь они ж на следующий день уплыли! Как село вот это самое взяли на щит — сразу его поделили — кому что. Себе-то они долю получше взяли, справу воинскую, серебро, меха, да и холопов большую часть. Потому наш старшой и решил задержаться на седьмицу, али больше. Местные уже дани княжеские начали свозить на Погост, вот тут знатно можно было рухлядишкой разжиться.

— И не боялись совсем, что придут по вас? — Рудный воевода даже не подумал скрыть своего презрения к незадачливым находникам. — Али от жадности последний умишко потеряли?

— Князя-то Туровского с дружиной нету в городе! А по Припяти ляхи, как дома шастают — вот и понадеялись, что успеем свой кус отхватить! От простого боярина отбились бы, к тому мы уже привычные. Но кто ж знал, что вас тут две сотни кованой рати?

— А бежали куда? — Мишка воспользовался небольшой паузой в допросе и решил перевести разговор на более актуальную тему. — Может, место встречи, какое есть?

— Бежали-то? Да куда глаза глядят! Помирать, стало быть, никому неохота! Вот и порскнули все, как зайцы.

— Врешь! — шрам на щеке Корнея побурел от гнева. — А кто тогда у речных ворот с нами насмерть резался?

— Не видел того, — глазки Шевляги испуганно забегали, — небось, там Хлуд с Вогачем были, холопишки боярские. Так им все равно терять нечего — раба, оружие взявшего, кол ждет все одно.

— Не сходится! Там лес рядом был — могли уйти. Но все ж бой приняли!