Гибель королей

– Получается, одна корабельная команда, – подытожил я. Значит, Йорвен и его приверженцы пересекли море на одном корабле и поклялись в верности Зигурду, который в награду отдал им приграничные земли. При нападении саксов Йорвен наверняка бы погиб, но он сознательно пошел на этот риск, а награда может оказаться больше, если Зигурд решит выступить на юг. – Прошлым летом Хэстен вам досаждал? – спросил я Беортсига, подгоняя лошадь.

– Нас не трогали. Бесчинствовали дальше на западе.

Я кивнул. Отец Беортсига устал от противостояния с данами и сейчас платит дань Зигурду. Ничем иным невозможно объяснить тот мир, что пришел на земли Беорнота. Хэстен же наверняка оставил земли Беорнота в покое по приказу Зигурда. Хэстен никогда бы не осмелился оскорбить Зигурда и обходил стороной земли тех саксов, которые платили за мир. Поэтому для набегов у него осталась бо́льшая часть Южной Мерсии, и он зверствовал там до тех пор, пока я не разгромил его при Бемфлеоте. После чего он в страхе бежал в Сестер.

– Тебя что-то беспокоит? – спросил Финан. Мы спускались, направляясь к реке. Накрапывал дождь, дул ветер. Мы с Финаном ускакали вперед, чтобы нас не слышали Беортсиг и его люди.

– С какой стати человек отправляется на празднование Йоля без своей жены? – задал я мучивший меня вопрос.

Он пожал плечами:

– А может, она уродина. Или для празднеств у него есть кто-то помоложе и покрасивее?

– Не исключено, – согласился я.

– Его могли просто вызвать, – добавил Финан.

– С какой стати Зигурду созывать своих воинов в середине зимы?

– Потому что он знает насчет Эорика?

– Вот это меня и беспокоит.

Дождь усилился, порывы ветра стали резче. День, мрачный и холодный, близился к концу. Тут и там лежали ошметки нерастаявшего снега. Беортсиг все настаивал, чтобы мы повернули обратно, но я продолжал ехать на север и при этом намеренно держался поближе к двум крупным поместьям. Кто бы ни охранял эти земли, они наверняка уже заметили нас, однако никто не счел нужным выехать нам навстречу и выяснить, кто мы такие. Надо же, сорок вооруженных мужчин в кольчугах, со щитами и мечами, едут по их землям, а они не утруждают себя тем, чтобы узнать, что нам здесь надо? Это навело меня на мысль, что поместья охраняются плохо. Кто бы нас ни видел, они предпочли не связываться – в надежде, что мы проедем мимо.

А потом впереди обнаружилась довольно глубокая колея, почти канава. Я остановил лошадь на краю. Канава уходила в заливные луга на южном берегу реки, водная гладь которой стала рябой от дождевых капель. Я развернул лошадь и поехал прочь, сделав вид, будто меня не заинтересовало утоптанное дно канавы и глубокие отпечатки подков.

– Мы возвращаемся, – бросил я Беортсигу.

Канаву протоптали лошади. Ко мне вплотную подъехал Финан.

– Восемьдесят человек, – сообщил он.

Я доверял его суждениям и кивнул. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их лошадей протоптали канаву в пропитавшейся влагой почве. И куда же направляются эти два отряда? Я придержал своего коня, чтобы дать возможность Беортсигу догнать нас.

– И где, ты говоришь, Зигурд празднует Йоль? – спросил я.

– В Ситрингане.

– А где Ситринган?

Он указал на север.

– День пути, а может, и два. Там у него дом для празднеств.

Ситринган лежит на севере, а лошадиные следы ведут на восток.

Кто-то лжет.

Глава 2

Я не осознавал, насколько важен Альфреду этот договор, пока не вернулся в Буккингахамм и не обнаружил там шестнадцать монахов, которые увлеченно поедали мои продукты и пили мой эль. Самые младшие из них были безусыми подростками, старший же, предводитель, – тучным дядькой моего возраста. Его звали брат Джон, и он настолько сильно заплыл жиром, что с трудом поклонился мне.

– Он из Франкии, – гордо объявил Виллибальд.

– Что он здесь делает?

– Брат Джон – королевский певчий! Возглавляет хор.

– Хор? – изумленно переспросил я.

– Мы поем, – молвил брат Джон раскатистым голосом, который, казалось, звучал из его необъятного брюха. Он повернулся к своим монахам, властно взмахнул рукой. – «Soli Deo Gloria»[3]. – И закричал: – Всем встать! Глубокий вдох! По моей команде! Один! Два! – Они запели. – Рот открыть! – командовал брат Джон. – Шире рот! Громче! Из желудка! Чтоб я вас услышал!

– Хватит! – тоже заорал я, прежде чем они допели первую строку, потом передал меч Осви, своему слуге, и подошел к очагу, чтобы согреться. – С какой стати, – обратился я к Виллибальду, – я должен кормить поющих монахов?

– Нам необходимо произвести впечатление, это важно, – ответил он, с сомнением глядя на мою заляпанную грязью кольчугу. – Мы же представляем Уэссекс, господин, и мы должны показать всю роскошь двора Альфреда.

Вместе с монахами Альфред прислал знамена и хоругви. На одном красовался уэссекский дракон, на других были вышиты святые или иные священные изображения.

– Мы и эти тряпки потащим с собой? – уточнил я.

– Конечно, – ответил Виллибальд.

– А я могу взять знамя с Тором? Или с Одином?

Виллибальд вздохнул.

– Прошу тебя, господин, не надо.

– А почему бы нам не взять хоругви с женщинами-святыми? – осведомился я.