Гибель красных Моисеев. Начало террора. 1918 год

Как свидетельствовал адъютант военного атташе лейтенант Леонгарт Миллер, около трех часов пополудни первый советник посольства доктор Рицлер позвал его присутствовать при приеме двух членов Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией.

Доктор Рицлер показал Миллеру подписанную Дзержинским бумагу, которая уполномочивала Блюмкина и Андреева вести переговоры по личному делу с графом Мирбахом.

Миллер немедленно связался по телефону с ВЧК и справился, работают ли в Комиссии Блюмкин и Андреев. Получив утвердительный ответ, он пошел посмотреть на незваных гостей.

«Войдя в вестибюль с доктором, я увидел двух лиц, которых доктор Рицлер пригласил в одну из приемных (малинового цвета) на правую сторону особняка.

Один из них, смуглый брюнет с бородой и усами, большой шевелюрой, одет был в черный пиджачный костюм. С виду лет 30—35, с бледным отпечатком на лице, тип анархиста. Он отрекомендовался Блюмкиным.

Другой — рыжеватый, без бороды, с маленькими усами, худощавый, с горбинкой на носу. С виду также лет 30. Одет был в коричневатый костюм и, кажется, в косоворотку цветную. Назвался Андреевым…

Когда все мы четверо уселись возле стола, Блюмкин заявил доктору Рицлеру, что ему необходимо переговорить с графом по его личному делу! <…> Имея в виду сведения о покушении на жизнь графа, доктор Рицлер отправился к графу и в скором времени вернулся с графом» ^{219}.

Беседа длилась двадцать пять минут.

Блюмкин рассказывал о материалах дела, заведенного в ВЧК на Роберта Мирбаха, посол вежливо отвечал, что понятия не имеет об этом человеке, хотя, возможно, если это утверждают господа чекисты, он и является каким-то его дальним родственником…

— А в чем именно заключается суть дела? — спросил он.

— Мы пришли к вам, потому что через день это дело будет поставлено на рассмотрение трибунала, — ответил Блюмкин.

Посол пожал плечами.

— Товарищ Блюмкин! — сказал тогда Андреев, который, загораживая вход в комнату, сидел на стуле у двери. — По- видимому, господину послу угодно будет узнать меры, которые могут быть приняты против него.

Эти слова были условным знаком.

— Угодно знать? — переспросил Блюмкин и, вскочив на ноги, принялся в упор стрелять в немцев.

Доктор Рицлер и адъютант Миллер упали на пол, а граф Мирбах выбежал было в соседний зал, но «в этот момент получил выстрел — напролет пулю в затылок. Тут же он упал. Брюнет продолжал стрелять в меня и доктора Рицлера».

Чекисты уже собирались уходить, но в дверях Андреев оглянулся и увидел, что в зале Мирбах поднимается с пола. Андреев выхватил тогда из портфеля бомбу и бросил ее под ноги Мирбаху. Бомба не взорвалась, и Андрееву пришлось заталкивать Мирбаха назад в залу руками. Затолкав, он вынул револьвер, но в это время Блюмкин бросил свою бомбу.

Она сработала.

Посыпались осколки, куски штукатурки.

Взрывом вынесло оконные рамы, и Блюмкин выпрыгнул в окно следом за Андреевым. Падая, он подвернул ногу, а тут еще из посольства начали стрелять, и, когда Блюмкин доковылял до автомобиля, обнаружилось, что он ранен.

Андреев повез Блюмкина в лазарет, который находился при штабе подчиненного ВЧК отряда Попова. 

6

Надо отметить, что вся история с убийством Мирбаха как-то очень органично вписывается в стилистику деятельности руководимой Дзержинским комиссии. Дзержинский, как мы знаем, никогда не дорожил неприкосновенностью посольских работников.

Вернувшись в августе в органы, он начнет новый этап своей деятельности с того же, чем закончил перед отпуском, — организует вооруженный налет, только теперь уже на английское посольство.

То, что Дзержинский знал о планах Блюмкина посетить немецкое посольство, подтверждается поведением Феликса Эдмундовича после убийства Мирбаха.

Хотя Рицлер и Миллер и описали Блюмкина очень неточно и сильно состарили его, Ф.Э. Дзержинский расшифровал, кто совершил преступление.

Разумеется, это можно объяснить проницательностью Дзержинского, но почему он отправился разыскивать террористов сразу в отряд Попова, объяснить невозможно. 

Кстати, в отряд Попова Феликс Эдмундович приехал без охраны.

Впрочем, какая нужна была охрана, если Дзержинский ехал в подчиненную ему часть.