Гибель красных моисеев. Начало террора. 1918 год

«Целую неделю прожил я в деревне Льзя, и чем больше жил, тем больше удивлялся. Мне казалось, что господам-заправилам, вроде братьев Цветковых и Чекуновых или Матвеева и других, стало скучно. И вот для собственного развлечения они, найдя себе сотоварищей, затеяли игру в солдатики. Назначили “главковерха” Григория Цветкова, сельских руководителей — его помощников, и каждому из них дали по отряду. Отряды несли караульную службу, делали набеги, производились смотры. Всем, а особенно главарям, было весело и занятно. О том, что из этого выйдет, куда приведет эта веселая игра, мало кто думал. Когда я указывал на это главковерху и руководителям, надо мной смеялись… Наконец через неделю… прибыли красноармейцы, и все руководители разбежались. Дружинники с Матвеевым поселились в лесу. Мне некуда было деваться, и я совершенно не знал, что делать с собою. Идти и отдаваться в руки властей я боялся, последовать за вожаками к чехословакам, куда направились они, я не мог в силу своих убеждений…

Через несколько дней в лесу ко мне присоединилось еще четверо повстанцев. Мы сделали шалашик и стали жить верстах в трех от реки между Льзями и Хваловым. Другая, большая партия, часть которой с Чекуновым и Цветковым уехала потом в Вологду, жила дальше, возле Сырецкого. Пищу нам приносили женщины в установленные места, но я туда не ходил, ибо ходили всегда свои, хваловские.

Много пришлось за это время передумать и вспомнить. Пока я жил в Льзях, мне приходилось как зрителю присутствовать на нескольких сельских собраниях. И там я видел то же, что и в Колчаново, — темноту непроглядную и бессознательность полную.

Три пункта вызывали недовольство крестьян:

1. Берут лошадей.

2. Не дают хлеба.

3. Возьмут народ.

Но первое было только недоразумением.

Второе зависело только от самих крестьян. Видя у себя под боком запасы хлеба у богатых соседей, они позволяли продавать его по четыреста рублей.

И третье — мобилизация солдат — была бы и при другом правительстве, может, еще худшая.

Значит, все эти пункты недовольства происходили от бессознательности народа. А мы, трудовая крестьянская интеллигенция, играли на этой темноте. Позор — но уже поздно»^{275}.

6

К судьбе Семена Ивановича Кравцова и других участников восстания мы еще вернемся, а пока скажем о том, что крестьянское восстание в Новой Ладоге было одним из первых крупных восстаний, но отнюдь не единственным.

Летом 1918 года крестьянские волнения отмечались фактически по всей территории России. По сводкам Наркомвнудела, в июле 1918-го было всего 26 крестьянских выступлений^{276}.

Бунтовали не только крестьяне… И не только крестьян и рабочих безжалостно уничтожали большевики.