Лично мне в стихотворении «Снежинки» видится нечто большее, чем принято видеть в нем.
Конечно, наличествует в нем и
Ведь действительно, начиная с сентября 1918 года каждый день жизни хазарского вождя сопровождался жертвоприношением тысяч и тысяч русских жизней…
Нет-нет!
Говоря так, менее всего хотелось бы мне, чтобы эти рассуждения были истолкованы как некий выпад против хазарской могилы на Красной площади.
Мне близки провозглашаемые сейчас «открытым обществом» принципы толерантности, и я считаю, что не нужно разрушать ничьи святыни.
Нужно только очень отчетливо понимать,
Глава тринадцатая.
НОВОЛЕТИЕ КРАСНОГО ТЕРРОРА
Она не погибнет, — знайте!
Она не погибнет, Россия.
Они всколосятся, — верьте!
Поля ее золотые.
И мы не погибнем, — верьте!
На что нам наше спасенье?
Россия спасется, — знайте!
И близко ее воскресение.
В древние времена на Руси новый год отсчитывали с первого сентября — Семенова дня…
В этом была своя, земледельческая логика. Убирали урожай, начинались заботы о новом урожае, а вместе с ним и о новом годе.
Тысяча девятьсот восемнадцатый, самый короткий в истории России год, похоже, тоже выстраивался под старинную хронологию. Все зло, трудолюбиво засеянное большевиками, уже взошло, вызрело, и наступила пора собирать кровавый урожай.
1
Чекистский налет на английское посольство и аресты иностранных дипломатов, предпринятые, чтобы скрыть участие ВЧК в подготовке покушения на В.И. Ленина, осуществлялись в духе той «революционной импровизации», на которую такими мастерами были большевики.
Конечно и тут не обошлось без накладок.
Приходится признать, что на роль террористки № 1 можно было бы подыскать и более подходящую фигуру…
С Каплан получился перебор. И не потому даже, что Фанни оказалась слепой и просто не могла бы ни в кого попасть, а потому, что она была еврейкой…
Этого подручные Феликса Эдмундовича в спешке не сообразили.
Перечитывая сентябрьские газеты 1918 года, видишь, что большевистскую администрацию Москвы и Петрограда, не посвященную в планы чекистов, в те дни охватила паника…
Порождал ее, конечно, не сам факт покушений.
Поражало, что еврей Каннегисер убивает еврея Урицкого, а еврейка Каплан стреляет в еврея Ленина…
Евреи убивали евреев — вот это действительно вызывало шок.
«Ближайший друг М.С. Урицкого» комиссар Позерн на траурном заседании Петросовета сказал:
«Нелегка была та черная работа, которую нес товарищ Урицкий и которая отрывала его от рабочих масс. В то время, когда во всех советских районах все спали, на Гороховой, 2 светилась лампада, где тов. Урицкий должен был обдумывать каждый росчерк своей руки об арестах…
Тов. Урицкий не имел личной жизни, не имел семьи. Вся жизнь, все мысли и желания его растворялись в успехах движения общего дела. Этот
Слова «человечество» и «еврейство» были для комиссара Позерна синонимами, и, когда он говорил на заседании Петросовета об идеале, он подразумевал, что Урицкий был высшим идеалом еврейства, и не понимал: как такого человека мог убить еврей…
Выходом из этого тягостного недоумения, и выходом весьма «неадекватным», и стал красный террор.
«За кровь товарища Урицкого, за ранение тов. Ленина, за покушение на тов. Зиновьева, за неотомщенную кровь товарищей Володарского, Нахимсона, латышей, матросов — пусть польется кровь буржуазии и ее слуг — больше крови!»{346}
.Анатолий Мариенгоф так вспоминал эти дни: