Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

На каждой колдобине дороги они падали друг на друга чертыхаясь и смеясь. Мегринг достал из-под кителя бутылку спиртного, вытащил из горлышка пробку и протянул Петерсу.

– Взбодрись, – сказал он. – Пить лучше, чем тонуть.

Бутылка пошла от одного к другому. Петерс, плохо переносивший спиртное, почувствовал, как алкоголь ударил ему в голову. Мегринг горланил песню. Пфайфер пил неохотно, с кислым лицом.

– Куда мы приехали? – спросил Хинрихс.

– Не твое дело.

– Лично я думаю, что шофер подъехал к церкви, – предположил старшина. – Надеюсь, вы и за нас помолитесь.

Бутылка снова пошла по кругу.

– Вам хотелось бы знать, куда мы приехали? – спросил Мегринг.

– Мы и так знаем, – отозвался Петерс. – Конечно же в публичный дом.

– Подходящее место для моряка.

Мегринг икнул и продолжил:

– Мы постарались и для вас.

Теперь бутылку почти опустошили. Пфайфер, преодолев свое отвращение к дешевому ликеру, вылакал его до конца. Петерс почти опьянел. Оба старшины давно пересекли границу между трезвостью и опьянением.

– Хотелось бы знать, зачем вы двое приехали в Данциг, – снова заговорил Мегринг. – Лично я приехал к рыжей. Кажется, это была она. Ничего особенного. Стоит десять марок. Потом я выбрал, знаете ли, добросердечную блондинку. Скажу вам, горячая женщина. Так всегда, блондинки дают то, чего ждешь от рыжих. Что с тобой?

Он двинул локтем в бок Хинрихса. Но Хинрихс не реагировал, он пел свою песню.

– Через минуту его развезет.

– Не расслабляйтесь, – предупредил Петерс. – Мы на месте.

– Сам не расслабляйся, младший лейтенант. Именно ты явишься с докладом.

Катафалк добрался до места назначения, проехал вдоль набережной и остановился. В туманной дымке видимость не превышала 30, может, 40 метров.

– Так, где наша лодка? – спросил Мегринг. Он расплатился с шофером несколькими сигаретами. – Приятель, – сказал ему Мегринг, – если ты снова так поведешь машину, то крышка гроба вылетит из кузова.

Младший лейтенант крепко держал под мышкой свернутые морские карты. Свежий воздух чуть не сбил его с ног. Машина развернулась и уехала.

– Я пьян? – спросил Петерс. – Корабль ушел!

Линкора «Бисмарк» у причала не было. Младшему лейтенанту и его подчиненным понадобилось полчаса для осознания этого факта. Больше нельзя было медлить. Катер доставил их на флагман. По выносному трапу поднялись на борт корабля. Хинрихс наступил на руку Пфайфера. Тот выругался. Из-под кителя Мегринга выпала полная бутылка ликера.

– Черт, – произнес он.

Первым выбрался на палубу Петерс. В пяти метрах стоял капитан-лейтенант Вернер Нобис. Петерс, подойдя к нему, отдал честь.

– Младший лейтенант Петерс с тремя членами экипажа прибыл на корабль из службы гидрографического наблюдения, – отрапортовал он.

– Пьяны? – спросил Нобис.

– Никак нет, герр капитан.

Мегринг, Хинрихс и Пфайфер быстро скрылись с глаз командира.

– Не знаю, уезжаю я или приезжаю! – воскликнул Мегринг. – Теперь и спиртное тоже ушло на запад… Удачи ему… Сейчас же я собираюсь развлечь парней байками.

Через полчаса «Бисмарк» снялся с якоря и направился в море, держа курс на Скагеррак через Большой Бельт. Теперь работали основные двигатели. Вибрация ощущалась лишь на мостике А и ниже. Дали приказ к отбою. Вахтенных на нижних палубах послали спать и беречь силы для предстоящего боя. Но для большинства молодых матросов это был первый боевой поход, они ждали, что что-то случится в любое время.

Матросы чувствовали себя превосходно. Почти все они были добровольцами, молодыми людьми, которые пока ничего не приобрели и не потеряли от войны. В 1941 году война, казалось, предвещала победу Германии… Флагман рассекал морские волны гордо и уверенно. Он шел со скоростью 28 узлов, которая могла быть увеличена в случае крайней необходимости до 31 узла. Осадка корабля при полной загрузке составляла 10 метров, а водоизмещение – 45 000 тонн. Его высота от ватерлинии до верхушки мачты равнялась почти 22 метрам. Наружная обшивка корпуса корабля имела дополнительный, защитный слой из хромоникелиевой стали. Ни одна британская торпеда не имела достаточной мощи, чтобы пробить эту стену.

Сражения с противником ожидали 89 орудий всех калибров. Четыре орудийные башни имели спаренные стволы калибра 380 мм каждый, заряжавшиеся с помощью гидравлических механизмов. Дело не в калибре, корабли германского флота тоже вели огонь из таких же орудий в Первую мировую войну. Новизна заключалась в том, что орудия этого линкора наводились на цель в кромешной темноте радаром с погрешностью в несколько метров.

Посты наблюдения и корректировки огня имелись на марсах, впереди и на корме, а также в боевых рубках. Половина личного состава этого подразделения, около 60 человек, спала в общих кубриках, каждый из которых располагался как можно ближе к постам наблюдения. Офицеры спали в двухместных каютах. Только командир корабля, командующий флотом и командиры подразделений пользовались одноместными каютами.