Гибель Лодэтского Дьявола. Второй том

Маргарита с интересом изучала эти тонкости, правда, применить их ей едва выпадал случай. Ее жизнь в темно-красном доме была тихой, полной достатка и спокойствия. Юная жена градоначальника совсем не выходила в свет и не устраивала званых обедов. В празднество Перерождения Огня она появилась с мужем в храме, а в Возрождение, когда первый год, сорокового цикла лет, сменялся вторым, Маргарита, как все верующие меридианцы, отстояла на коленях двухчасовую ночную службу и со слезами на глазах возрадовалась. Больше молодую красавицу не видели ни в городе, ни на торжествах. В Сатурналий она сама отказалась идти в ратушу, ведь это веселое празднество было для нее связано с умиравшей мамой. После Возрождения, когда всю первую триаду Веры горожане предавались увеселениям, уже Ортлиб Совиннак оказался чем-то занят – не ходил по гостям и никого к себе не звал.

Из-за непоявлений в свете молодую красавицу жалели как узницу, но, вопреки всем предсказаниям и опасениям самой Маргариты, суровый градоначальник Элладанна стал ей нежным супругом, подарив счастье взаимной любви, и она распускалась цветом среди зимы, будто редкий бутон розы. Госпожа Совиннак только радовалась тому, что не общается со сказочно богатыми патрициями из «новых домов», чванливыми господами из «старых домов», насмешливыми поэтами или менестрелями, любимчиками торжеств. Размеренное, беззаботное, лишенное труда существование, хоть и губило ее душу, очень ей полюбилось. Особенно ей нравилось не просыпаться более с рассветом.

«Эту битву я еще не проиграла, – оправдывала себя Маргарита. – Первое из добрых дел – это молитва, значит, Лености у меня пока нет, – и поспать можно подольше. Да и один Порок можно себе позволить. С одним Пороком душу даже берут в Элизий. Я лучше с Унынием и Любодеянием буду бороться сильнее прежнего! А вот раньше шестого часа из постели точно более не вылезу».

Договорившись со своей совестью, Маргарита лишь к полудню спускалась вниз, в часовню, где домочадцы и вся прислуга собирались в час Веры. Люди из первого и второго сословий очень гордились тем, что жили благочестиво и являлись примером для прочих мирян: в доме градоначальника никогда не трапезничали в часы Воздержания и Веры, а молитвы так вообще читали каждый час. Для этого у Маргариты кроме молитвослова появился красочный часослов, с которым она не расставалась в течение дня. Уроки Боговедения с епископом Камм-Зюрро пока отложили, поскольку всё время у госпожи Совиннак занимали иные науки и умения. Она изучала Культуру, Географию и Историю, деликатности меридианского языка, изящество движений в танцах и мастерство верховой езды в женском седле при быстром шаге лошади, а потом и при рыси. Ортлиб купил для жены небольшой орган, потому что образованная дама должна была играть хоть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Еще ей надлежало вышивать, как делали другие женщины света. К примеру, Енриити и Диана Монаро трудились над алтарным покрывалом, даром храму Пресвятой Меридианской Праматери. Маргарита никогда не любила рукоделие, но покорилась и терпеливо осваивала хитрости ажурного шитья, ненавидя коварную тоненькую иглу и вертлявую шелковую нить почти так же, как когда-то стирку простыней.

К окончанию первой триады Веры снег еще не выпал. Горожане зябли, проклиная дождливую зимнюю сырость, пробиравшую до костей, и ждали короткой белой сказки. Вести из Нонанданна приходили неизменные: противостояние успешно продолжалось, дорога на Элладанн надежно охранялась, вражеское войско осадили в Тронте – и там «варвары уж сглодали с голодухи всех лошадёв». Поговаривали о новом наборе пехотинцев, дабы в решающей битве прогнать прочь ладикэйцев и мрачного герцога в черных доспехах из родной Орензы. Нинно и Синоли вместе с другими кузнецами работали над колоссальной пушкой, что, метнув каменные ядра к самому горизонту, посрамит громовые бочонки Лодэтского Дьявола.

Беати, Ульви и Залия, согласно расчетам астролога, ожидали родов примерно в одно и то же время: после празднества Перерождения Воздуха. И всем троим астролог пообещал сыновей. Маргарита к концу первой триады Веры еще не понесла, из-за чего расстраивалась. Ее супруг, если не оставался ночевать в ратуше, всегда приходил к ней, но часто они засыпали, не дождавшись окончания часа Целомудрия. Муж говорил Маргарите, что устал, и просить понять его, старика. Она понимала и забывалась безмятежным сном в его объятиях. Утром Ортлиб Совиннак всегда вставал на рассвете и покидал постель, пока девушка дремала.

«Некуда спешить с детьми, – успокаивала себя Маргарита. – Мне через восьмиду и две триады только пятнадцать исполнится».