Гибель на рассвете.Подлинная история убийства Гейдриха

Госсекретарь Карл Франк осторожно двинулся вперед — осмотреть церковь. Немецкий офицер, с пистолетом Люгера в руке, медленно спустился по лестнице в склеп, останавливаясь на каждой ступеньке. Он оглядел кровавую сцену. Медленно пробрался по окровавленной воде к дальнему концу склепа и обратно. Перешагивая через тела, поднялся обратно вверх по лестнице. Лицо его было мрачным. Он доложил, что госсекретарь Франк может осмотреть склеп — опасности нет. Всякое сопротивление ликвидировано. За дело могут браться палачи.

Они вытащили четыре тела и положили их на тротуар рядом с Опалкой. Привезли обратно из больницы Шварца и Яна Кубиша и положили рядом с ними. Семь человек, так храбро сражавшихся с самого рассвета, были выставлены на всеобщее обозрение.

Потом привезли Карела Чурду и Ату Моравеца, чтобы опознать их. И Чурда сказал:

— Да, это все парашютисты. Больше нет.

Яна Кубиша положили рядом с Йозефом Габчиком так, что их руки почти соприкасались. Тротуар под их телами был теплым, и солнце грело их холодные лица. Неподалеку спокойно бежала река — на расстоянии крика от того места, где они лежали, — и Старый Город, знавший много доблестных сынов, дремал под солнцем. Начался новый июньский день.

Эпилог

Анна Малинова была арестована одной из первых в том потоке мести, который хлынул вслед за гибелью парашютистов. По свидетельству очевидцев, она стойко и мужественно выносила выпавшие на ее долю испытания. Ее душа как будто умерла, когда Пражское радио напыщенным голосом с восторгом сообщило, что все террористы, совершившие покушение на генерала СС Гейдриха, обнаружены в одной из церквей и безжалостно уничтожены.

Ее сердце и разум впали в оцепенение еще задолго до ареста. Она плакала от их жестокости. Плакала, потому что была женщиной. Но, когда в подвале Банка Печека ей предъявили голову Яна Кубиша, заспиртованную в стеклянной банке, то даже эти страшные останки человека, которого она так любила, уже не могли ее сокрушить, ибо она перешла предел крушения. Она пережила короткую весну счастья, и никакая суровая зима нацистского гнева не могла лишить ее памяти об этой весне.

Они одели ее в тюремное платье и убили, задушив вместе с другими в газовой камере концлагеря Маутхаузен — как убивали сотни, тысячи, миллионы людей в те кровавые и горькие годы войны.

Нацисты снова и снова повторяли одну и ту же капитальную ошибку, пока, наконец, их помпезность, злость и глупость не сгорели вместе с их вождем в вагнеровском аду Берлина.

Это фундаментальное непонимание присуще большинству тиранов и их сатрапов. Они полагают, что подавление и жестокость неизбежно сокрушат и уничтожат всякое сопротивление — как физическое, так и духовное. Нацисты не понимали, что перемалывая в порошок чешское, французское, польское, югославское, греческое, бельгийское, итальянское или русское сопротивление, они при этом сеют новые семена того сопротивления, которое хотят уничтожить. И эти семена дожидались только теплого весеннего дождика, чтобы прорасти и подняться с новой, еще большей, силой и яростью.

Нацисты убили также госпожу Новотнову и ее маленькую дочку, которая прикатила велосипед. Доктора, который посетил Яна, замаскировавшись под трамвайного кондуктора, и ту молодую женщину, специалиста по глазным болезням, которая осматривала его в склепе. Ату Моравец, Либославу вместе с ее матерью, отцом и сестрой. Отца Владимира Петрека, его дьякона, епископа и церковных старейшин. Всего свыше полутора тысяч человек в течение одного месяца.

Но убить всех они не смогли. Остались жить сотни людей, доблестно работавших в движении сопротивления. Профессор Огоун спасся тем, что с помощью друга-врача был признан душевнобольным. Он провел много месяцев в психиатрической лечебнице и тем самым избежал всяких допросов.

Индра тоже остался жив. Он — единственный из непосредственно связанных с убийством Гейдриха людей — пережил войну, благодаря удачному стечению ряда случайных обстоятельств.

Через некоторое время после гибели Яна и Йозефа он был арестован. В машине по пути в Банк Печека он проглотил дозу героина. Но этот факт был обнаружен, и его отвезли в госпиталь. Героин, в отличие от пилюль мгновенного действия, которыми воспользовались тетушка Мария и дядюшка Гайский, вызывает смерть лишь через несколько часов. В госпитале успели принять необходимые меры противодействия, чтобы спасти его жизнь для нацистского допроса.

Он молчал. Но в той неразберихе, которая была вызвана сотнями уже произведенных и продолжавшихся арестов, нацисты не поняли, какая он на самом деле важная персона. Тем не менее, его приговорили к смертной казни. Но по мере того, как победы нацистов сменялись поражениями, их административные процедуры становились все более неуклюжими и бестолковыми, и исполнение приговора все время откладывалось. Когда пришло окончательное освобождение, Индра был еще жив и мог дать показания против предателей — Карела Чурды и Герика.