Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника»

Эти семеро молодых, хорошо тренированных и очень заинтересованных в успехе дела водолазов были так называемыми высокотехничными водолазами. Они погружались в автономном снаряжении, нагруженные большими баллонами с газами для приготовления дыхательной смеси. Причем приготовлением такой смеси, состоящей из кислорода, углекислого газа и гелия, помещавшихся в отдельных баллонах за спиной, они должны были заниматься сами. Благодаря этому они не были связаны в своем передвижении по дну и корпусу «Эстонии» никакими шлангами, что представляло бесспорное преимущество. Однако был в этом и свой недостаток, заключавшийся в том, что они могли находиться на глубине не более двадцати минут. После истечения указанного срока им было необходимо проходить в течение двух часов декомпрессионную выдержку, то есть, поднимаясь на поверхность, они должны были останавливаться на определенной глубине, добавлять в дыхательную смесь все больше углекислого газа, и так пока не смогут дышать нормальным атмосферным воздухом. Такой способ погружения на большие глубины не совсем безопасен, поскольку если с водолазом произойдет несчастный случай на глубине и его придется срочно поднимать на поверхность, то после этого он должен на достаточно длительное время помещаться в декомпрессионную камеру — как раз такого устройства у нас на борту не было. В качестве альтернативы водолазы привезли с собой Монику, специалиста по декомпрессии, врача из декомпрессионного центра во Франкфурте, которая в случае необходимости могла оказать им квалифицированную помощь для борьбы с последствиями кессонной болезни. Однако она была настроена оптимистично и не ожидала каких-либо больших опасностей для этих семерых молодых водолазов. Она достаточно долго была знакома с ними и знала, что они были хорошо тренированы и, хотя и не были профессионалами в своем деле, но имели достаточно большой опыт и действовали разумно и умело в различных непредвиденных ситуациях. На борту у нас были запасы газов, в количестве достаточном для восьми — десяти погружений. Эти большие баллоны размещались в кормовой части судна.

Грегг объяснил водолазам, что весь успех экспедиции зависит только от них, поскольку главная задача экспедиции состояла в том, чтобы выяснить, имеется ли в правом борту парома пробоина, через которую внутрь него могли проникнуть за короткий срок такие массы воды, чтобы затопить судно. Кроме того, они должны были заснять на видеокамеры все части корпуса, но особенно тщательно его носовую часть, причем качество съемки должно было быть по возможности более высоким. Следующей их важной задачей должен был стать подъем на поверхность одного или двух кусков металла, которые они должны были срезать газовой горелкой с краев пробоины в носовой части парома; металл, по мнению Брейдвуда, должен хранить следы взрывного воздействия.

Грегг сказал: «Мы не сможем определить, кто несет политическую ответственность, так же как и то, было ли это террористическим актом или каким-то покушением. Это должны сделать другие. Мы же можем изготовить видеофильм и попытаться найти пробоины в корпусе парома. Кроме того, мы можем отделить фрагменты корпуса, возможно несущие на себе следы взрывного воздействия».

В момент живописно-прекрасного солнечного захода мы прошли Борнхольм. На борту царила тишина. Каждый погрузился в себя, и большинство, наверное, думало о том же, о чем думала и я. Мы наслаждаемся жизнью, а люди, которые среди ночи были застигнуты потоками воды на борту «Эстонии», молодые и старые, семьи с маленькими детьми, — никто из них не имел ни малейшего шанса выбраться из чрева парома. Если «Эстония» была затоплена умышленно, то это было ужаснейшее преступление, поскольку совершившие его сознательно принесли в жертву массу невинных людей. Злодеяние нельзя спрятать от живущих, даже и замуровав останки «Эстонии» толстым слоем бетона. Нам было совершенно безразлично, интересов каких государств мы можем коснуться при этом, мы поклялись всеми силами способствовать раскрытию этого преступления.