Гибель Петрограда

Ольга Чюмина ВЕЩИЙ СОН Финляндская быль

I

Зима в 186.. году стояла бурна я и дождливая, более похожая на глухую осень. Даже на севере Финляндии, в небольшом приморском городке X., почти не было снега, несмотря на то, что наступил уже конец января. Небольшие заморозки сменялись холодными ливнями и туманами, за которыми следовали сильные бури, ознаменовавшиеся крушением нескольких купеческих судов и пароходов. Недаром старожилы говорили, что они давно уже не запомнят подобной зимы.

Городок X., расположенный на узкой полосе земли, далеко вдававшейся в море, особенно страдал от северо-восточного ветра, срывавшего крыши домов и причинявшего другие неприятные сюрпризы в том же роде. Впрочем, обитатели городка давно уже свыклись со своим суровым климатом, а их одноэтажные, прочно построенные из камня и дерева домики, выкрашенные по преимуществу в красный цвет — казалось, были созданы для борьбы со стихиями. Сами обитатели — здоровый, коренастый, крепко стоящий на ногах народ — были под стать своим жилищам; между рабочим классом насчитывалось много рыбаков, проводивших половину жизни в открытом море.

Местные нравы отличались такой патриархальностью, что с восьми часов вечера движение на улицах почти прекращалось, а с десяти, после сигнала о тушении огней, — городок погружался в непроницаемый мрак. Во тьме сиротливо мерцали редкие огоньки фонарей, которых во всем X. вряд ли набралось бы более дюжины. Несмотря на столь благоприятные для беспорядков условия, в городе не было и помина о грабежах со взломом и без оного, о срывании верхней одежды с прохожих и тому подобных «случаях», без которых не обходится у нас ни одно уездное захолустье.

Более всего подвергался влиянию непогоды старый дом на горе, у взморья, носивший у горожан пышное название «замка». Этот дом, принадлежавший ныне обедневшей, но когда-то богатой и славной фамилии Левенборг, имел за собой историческое и весьма бурное прошлое. Он был построен родоначальником фамилии, знаменитым Кнутом Левенборгом, в те «добрые старые времена», когда дворяне еще занимались грабежом купеческих судов. О рыцаре Кнуте говорили, что одна из башен его замка служила ему маяком, огонь которого привлекал собой пловцов, стремившихся на него, как мотыльки — на пламя свечи. Суда их разбивались об острые рифы неподалеку, а рыцарь Кнут и его сподвижники с успехом грабили груз, пожиная там, где не сеяли… Говорили, что в бурные ночи до сих пор к шуму ветра и волн примешиваются стоны погибших в пучине жертв. Любители сильных ощущений уверяли даже, что тень рыцаря является порой среди развалин башни — арены его прежних подвигов, откуда она зорко всматривается вдаль. Такое явление не предвещало, разумеется, ничего хорошего тем, кому случалось видеть призрак грешного рыцаря.

Как бы то ни было, неправедно нажитое богатство не пошло впрок: с каждым новым поколением звезда Левенборгов меркла, потомки Кнута, сменившие кожаный камзол и латы на шитый придворный кафтан и кружевное жабо, каждый, по мере сил, способствовали оскудению. Мало-помалу, окружавшие замок земли и угодья перешли в чужие руки, а в то время, когда начинается наш рассказ, единственные оставшиеся в живых представительницы древнего рода, г-жа Левенборг и внучка ее Эльза, находились накануне полного разорения.