Гибель «Русалки»

– Боже правый, но если в них не стрелять, они же перегрызут все стадо. Там были следы трех размеров вокруг свинарника, уж никак не меньше.

– Мы не должны убивать их, Кил. Можем, правда, попытаться поймать в капкан. Ты только подумай: это же лучшие собаки в штате для охоты на медведя и пуму.

– Если бы мы могли их приручить… – засомневался Килрейн. – Знаешь, я иногда просыпаюсь по ночам, потому что вижу во сне, как на меня из темноты надвигаются эти желтые глаза. Уж лучше их поубивать, Гай. Обещаю тебе: я не буду стрелять, пока не увижу наверняка, что это собака, а не какая-то другая тварь. Кроме того, я принесу по паре пистолетов для каждого из нас, чтобы у нас было по три выстрела на брата, не меньше…

– Ладно, – сказал Гай. – Мы поубавим их в числе. Но я хочу все-таки оставить парочку на развод. Сделаю западню с петлей и оленьей тушей для приманки, и уж одна-то из них попадется. А потом и вторую добудем, правда, еще не знаю как. Это такая умная порода, что один и тот же трюк вряд ли дважды сработает. Согласен?

Охота прошла неудачно. Они убили трех буль-мастиффов, но двое, кобель и сука, ускользнули из ловушки и от ружейного огня. Мальчики преследовали животных до реки и видели, как уже далеко от берега две собачьи головы, черные в серебристом лунном свете на фоне темных вод, быстро продвигаются в сторону Луизианы. Угроза для скота миновала, но Гай был разочарован. «С такими собаками, – думал он, – я бы мог…»

А потом он перевел взгляд немного ниже по течению и увидел лодку-хижину. Она была как новая и сверкала под луной молочно-белой краской.

– Ты езжай домой, Кил, – сказал он, – а мне надо проведать людей в лодке. Они меня выходили, когда с моей рукой было плохо, так что нужно их навестить.

– Вот это лодочка! – восхищенно воскликнул Кил. – Я тоже могу пойти с тобой.

– Нет. Это люди не твоего круга, Кил. Увидимся позже…

Убедившись, что Кил действительно уехал, он прыгнул на борт плавучего дома. На палубе, как обычно, храпел Тэд Ричардсон, баюкая в руках кувшинчик с виски.

– Кэти! – ласково позвал Гай. – Эй, Кэти!

Она стремительно выскочила из хижины в одной мятой ночной рубашке. Ее блестевшие волосы были перевязаны сзади синей ленточкой. Кэти была безупречно чиста и завораживающе красива при свете луны. Гай неподвижно стоял, разглядывая ее.

– Гай! – прошептала она. – О Гай, я так рада тебя видеть! Входи же!

– Нет, – сказал он, пытаясь унять волнение в крови. – Надень платье и пойдем погуляем. Ночь слишком хороша, чтобы сидеть в тесной хижине.

– Ладно. Подожди немного, Гай.

Вернувшаяся Кэти являла собой непривычное для Гая зрелище. На ней было белое платье, на ногах – белые туфельки. Девушка подошла к нему вплотную и взяла за руку. При этом его обдал аромат духов, так что голова закружилась.

«Боже правый, – екнуло его сердце, – о милосердный Боже!»

– Давай уйдем далеко отсюда, – сказала она. – Далеко-далеко. Дедушка проснется только завтра к полудню, а луна так красива. От этого все тело ощущает такое… такое…

– Такое что, Кэти? – спросил он.

– Не знаю, – засмеялась она. – Никогда так себя не чувствовала раньше: мурашки бегут по спине, будто гусиной кожей покрылась в морозное утро. Слушай, Гай, покатай меня на своей красивой лошади.

– Хорошо, – пробормотал он, а сам думал: «Не надо мне этого делать, я не должен, я…»

Но при этом знал, что сделает это. Теперь уже не было надежды, что дело обернется иначе. «Это все Фиби виновата, – мрачно подумал он. – Если бы она не была такой недотрогой…»

Они ехали молча, пока не добрались до поляны. Кэти в восторге вскрикнула, когда увидела ее:

– О Гай! Она такая красивая!

«Красивая, – подумал с раздражением Гай, – этим словом она все на свете называет». Он спешился, потом приподнял ее и поставил на землю. Она тотчас выскользнула из его объятий, побежала к ручью и села на берегу, сбросив туфли. Затем поболтала ногами в воде весело, как ребенок.

Гай нахмурился. Начало было плохое. «А может, – подумал он угрюмо, – оно было хорошим». Дитя было так прелестно и невинно, что было грехом, если не преступлением, даже думать об этом. Однако он не перестал об этом думать. Просто не мог ничего с собой поделать.

От мелькания ее ног, плескавшихся в воде, он почувствовал головокружение и отвернулся. Стояла полная луна, и ночь была такой светлой, что можно было читать газету, поэтому Кэти заметила его движение.

– Гай, – спросила она жалобно, – разве ты не счастлив?

– Нет, – произнес он ворчливо.

– Но почему, Гай? – пролепетала она. – Я что-то не так сделала?

– Нет. Наверно, я просто чувствую себя одиноким. Я уже стал взрослым теперь, Кэти, и мне… мне просто нужна девушка…

– Но у тебя есть девушка, если она нужна тебе, Гай. У тебя… у тебя есть… я.

Он повернулся к ней, хмурый как грозовое облако.

– Ты это серьезно, Кэти? – спросил он хриплым голосом.

– Да, Гай. Я тебя поцелую, чтобы ты поверил. Вот…

– Ты это называешь поцелуем? – насмешливо спросил Гай.

Она уставилась на него в полнейшем замешательстве.

– А разве это не поцелуй? – спросила она.

– Иди сюда, Кэти, – сказал он и заключил ее в объятия.