Гибель счастливого города

— Ченк, куда же вы так спешите?

Женский голос. Они удивленно посмотрели вниз. Рядом с неуклюжим аэро летело маленькое, элегантное кресло.

— А я уже час везде вас ищу… Не будь Хронса, так бы и не увиделись, — приветливо говорила женщина.

Юм холодно глянул на Хронса, а Ченк сказал:

— Да, Итта, я только что из Совета. Думал залететь на Завод и после домой. Работы много.

— Слышала, слышала. Хронс мне все рассказал. И про того чудака, что собирается построить какое-то новое солнце. Покажите мне его, Ченк. Хорошо? И если в его глазах отражается это солнце, я…

— Не шутите, Итта, — нахмурив брови, серьезно сказал Ченк, — над этим смеяться нельзя. И не чудак какой-то, а великий ученый — вот он здесь, перед вами. Прошу, — и он указал рукой на Юма.

— Простите, — смутилась Итта, — но Хронс так смешно рассказывал мне о вас, — и она снова засмеялась.

— Очень рад, что подарил вам несколько веселых минут, — сухо ответил Юм. — Ну как, Ченк? Может, отстегнуть твое кресло? Лично я спешу.

— Не сердитесь, — сразу сменила тон Итта. — Ченк, скажите ему, вы же знаете, я не хотела обидеть…

— В самом деле, Юм! Подумаешь, лживые выдумки Хронса. Нельзя это так воспринимать.

Итта осторожно, ласковым голосом:

— Кстати говоря, я собиралась, Ченк, пригласить вас сегодня вечером на свой концерт… Я закончила мелодию, начало которой вам так понравилось. Помните? Хочу пригласить и вас, Юм…

— Да, Юм, разве ты не чувствуешь замечательные ароматы новых мелодий? — прервал ее Ченк. — Они и сейчас ощущаются на пальцах Итты…

— Молчите, не перехваливайте, — вмешалась Итта. — Я и вправду хочу пригласить на концерт также и вас, Юм, в награду за перенесенные насмешки…

Юм вежливо наклонил голову.

Затем они с Ченком подняли руки — последнее приветствие — и полетели дальше.

А солнца, солнца в их красе —

не слышно…

П. Тычина

а большой площади стояли металлические гиганты. Цепкими ногами впивались они в сбитую почву. Глаз привлекали широкие дорожки, залитые каким-то зеленым, блестящим веществом. Между машинами на небольших газонах росли декоративные цветы удивительной формы. Их невероятно длинные стебли тянулись к солнечным рефлекторам в тщетной надежде почерпнуть в них жизненные силы… Лишенные хлорофилла, светлые листья вяло свисали вниз, а прозрачно-хилые стебельки бессильно вились вокруг искусственных подпорок… Маленькие пылеуловители собирали из машин, с глазури дорожек, с листьев растений мельчайшие пылинки. Было тихо — у каждой машины стояли звукопоглотители.

Завод был гордостью Ченка. Стальное сердце завода билось посреди города. Машины — живые существа, лишенные разума, покорные воле человеческого гения — беззвучно и точно выполняли сложную работу. Идеальная конструкция, воплощенная в художественную форму, сделала из машины произведение искусства, над созданием которого работал коллективный разум инженера, архитектора и художника. Машины полностью освободили жителей Земли от физического труда, и единственным упражнением для мышц оставался любимый землянами спорт.

Ченк всегда с удовольствием проходил по душистым аллеях завода. Останавливался, слушал короткие приказы механиков и следил, как старательно и послушно выполняет их машина. Ченк гордился и этими краткими словами, этим «машинным языком». Односложные слова, состоявшие из сочетаний твердых, губных или шипящих звуков и произнесенные в небольшие рупоры у машины, создавали звуковые волны различной силы. Они заставляли дрожать чуткую мембрану, которая замыкала ток и приказывала машине изменить движение, ускорить его или прекратить совсем.

Ченк остановился перед высокой и стройной машиной с длинной, как хобот, трубой наверху, заканчивавшейся широким раструбом. Из раструба одна за другой вылетали блестящие, новенькие ракеты, делали пробный круг над плацем и по команде радиоаппаратов спускались на землю в свои ангары.

Из широкого раструба одна за другой вылетали блестящие ракеты.

Эту машину, отвечавшую за последний этап работы, Ченк особенно любил и часто подолгу простаивал перед ней, восторженно следя за уверенным полетом серебристых птиц. Но сегодня времени на это не было.

Юм нетерпеливо звал:

— Мы должны поскорее начать работу. Ведь Совет зря времени не теряет. Не будем терять и мы.

Они прошли мимо машины, бешеным темпом производившей ракеты. Ченка встретили радостные возгласы — сегодня его с нетерпением ждали: он обещал внести в машины кое-какие усовершенствования.

— Ну что? Когда же? — слышалось со всех сторон.

— Нет, нет, еще не сейчас. Чуть позже. А как у вас?

— Работаем, как всегда — с воодушевлением, Ченк, — ответил, улыбаясь, старый механик Ван.

Ченк решил воспользоваться тем, что Ван был когда-то знаком с Ренцем.

— Ты слышал печальную новость, Ван?

— О смерти Ренца? — механик покачал головой. — Слышал, слышал… Почему же никто не знал, что он так тяжело болел? Мы узнали об этом только из бюллетеня Комитета решений.

— Нет, Ван. Это неправда, — твердо сказал Ченк.