Гибель синего орла

На плато белеют ягельники, террасы покрыты альпийскими лугами, бегут реки, одетые в бордюры тальников. Горная страна, над которой мы летим, словно создана природой для крупного оленеводства. Комаров в этих горных убежищах, наверное, нет и в помине. А кручи, запирая долины, образуют громадные естественные корали. Здесь не потеряешь оленей.

Летим дальше и дальше. Безлесные долины Синего хребта сплетаются перед нами в громадный узел великолепных летних пастбищ.

Мария, Пинэтаун, Костя и даже бортмеханик затаив дыхание высматривают с высоты обитателей горного лабиринта. Но в пустых альпийских долинах не видно ни дымов стойбищ, ни оленьих стад.

Легкая дымка между вершинами сгущается в туманный слой. Мутная пелена повисает на уровне вершин. Долины просвечивают сквозь газовое покрывало.

— Что это, Саша? — спрашивает Буранов.

— Равновесие атмосферы полетело к чертям, конденсация облаков!

Мутная пелена уплотняется почти на глазах в облачное одеяло. Долины скрываются. Летчик отпускает рукоятку, самолет ныряет, пробивая тонкий облачный слой, растянутый между вершинами. Внизу опять появляются долины. Свет солнца меркнет, землю заливает матовое сияние. Вершины пиков где-то выше самолета, в облаках. Они поддерживают облачную кровлю.

С непостижимой быстротой облака разрастаются, опускаются по склонам гор в долины, закрывают перевалы, теснят самолет ниже и ниже. Приземлиться летающей лодке в горных долинах негде. Летим словно в улицах фантастического каменного города.

Глаза у летчика сузились, на скулах перекатываются желваки. Он яростно гонит машину вперед и вперед, забираясь в лабиринт долин, накрытых облачной крышей.

Буранов встревожился:

— К земле, Саша, не придавит, а?

Действительно, туманные облака спускаются все ниже. Самолет то и дело задевает белесые космы. В иллюминаторы теперь видны вместо горизонта крутые склоны и осыпи.

— Поворачивай, Саша, нельзя дальше, — указывает Буранов на опускающиеся облака.

Летчик как будто не слышит. Долина впереди расширяется — там сливаются несколько притоков. Облака спустились совсем низко. Горы словно срезаны бритвой. Самолет круто разворачивается. Захватывает дух. Кажется, чиркнет крылом зеленые альпийские травы. Вижу даже листочки тальников и пену ручья, танцующего по камням. Самолет выравнивается после виража и уносится обратно, ускользая из плена.

Неумолимо надвигаются облака. Летим в ста метрах над землей. Еще несколько минут — и туман накроет нас. У земли оставаться больше нельзя.

— Лапти уносить нужно! — кричит Саша, сдвигая шлем на затылок.

Буранов кивает. С оглушительным гулом самолет задирает нос и врезается в молочный туман. Пробиваем облачность. Вокруг ничего не видно белая муть. Стрелка высотомера ползет по циферблату. Кажется, что движется она невероятно медленно. Ох, и неприятно, набирать высоту в слепом тумане среди грозных вершин.

Напряженно всматриваются пассажиры воздушного корабля в белую муть. Самолет словно завернули в вату.

И вдруг из тумана надвигается, падает на кабину каменная стена. Сквозь прозрачный колпак ясно вижу глубокие трещины — морщины утеса, белые жилы кварца, граненые плиты. Все происходит как во сне. Пол самолета уходит из-под ног. На секунду повисаю в воздухе. Промелькнула спина пилота. Приподнявшись на сиденье, вцепившись в штурвал, летчик опрокидывает машину. Каменная стена куда-то проваливается.

Кубарем лечу через порог дверки в пассажирскую кабину. Чьи-то руки хватают меня за брезентовую штормовку. Это Костя, Мария и Пинэтаун.

— Чуть в стенку не врезались! — возбужденно кричит Костя.

— Не ушибся? — Мария ласково проводит рукой по моему лицу. — Ох, и нагугалась я: иллюминатором едва не задели каменный зуб.

После воздушной передряги она еще бледна, но держится мужественно. Бортмеханик следит в крошечный иллюминатор за работой пропеллеров. Фуражка у него съехала набок, освободив льняной чуб; он усмехается, и лишь капельки пота на лбу выдают глубоко скрытое волнение.

Нас спасла отвага летчика. Он не растерялся и в последнюю секунду положил машину в головоломный вираж, избежав гибельного столкновения.

Самолет пробивается через облачный слой. Туман светлеет и светится изнутри.

— Всплываем… — улыбается бортмеханик.

Самолет выскальзывает из облачной пелены. Кабину заливают яркие лучи солнца. В иллюминатор вижу крыло, сверкающее как обнаженный меч, и небо синее-синее. А под крылом простирается белый океан облаков. Голубоватые тени улеглись в провалы облачных волн. Облачное море уходит бесконечно далеко к зеленоватому небу у горизонта и отливает там радужным перламутровым блеском.

Кажется, что летим над Ледовитым океаном и внизу, под днищем самолета, все забито льдами. Среди белого океана скалистыми островками выступают верхушки пиков Синего хребта — опасные рифы воздушного океана.

Весь хребет закрыт облаками. Природа ревниво оберегает свои тайны.

Переговариваюсь в микрофон с Бурановым. Решаем прекратить полет и возвращаться к озеру. Главная задача воздушной разведки выполнена. Теперь ясно, что в альпийских долинах Синего хребта можно разместить многотысячные табуны оленей.