Гибель синего орла

— Старуха увезла. Маленький идол у нее был, часто шаманила; лук, стрелу положила — доброму духу молилась, хорошего пути Нанге просила.

Известие о гибели Синего Орла взбудоражило оба стойбища. Восхождение в пещеру Харги, да еще вместе с Ярканом, развеяло дым суеверий и, главное, избавило жителей Синего хребта от смутной тревоги — боязни неожиданной встречи с Чандарой. Как-то легче дышалось в горах, люди повеселели.

Воспрянула духом и Нанга. Девушка уже не боялась оставаться в одиночестве; носилась, как маленькая кабарга, по кручам у табуна и даже ездила с Пинэтауном в гости к сестре.

На берег Быстрой реки нас вывел ранним утром Илья. Нехитрый плот связали из сухих стволов тополя. Старик советовал связать мино треугольный юкагирский плот. На таких плотах, говорил он, в старину юкагиры спускались по быстрому Омолону на колымскую ярмарку продавать соболя. Но мы с Костей не послушались Илью, связали обычный прямоугольный — плот и теперь проклинали свое легкомыслие.

Управлять прямоугольным кораблем трудно. Течение тащит плот с курьерской скоростью. Мчимся на серебряных струях по дну широкой горной долины. Вершины гор в снегу, там наступает уже зима. Бледно-голубое осеннее небо холодно мерцает, словно отражая отблеск далеких глетчеров. Склоны долины заросли лиственничной тайгой, и она желтеет червонным золотом осени.

Вода в реке обжигающе холодна. После ледяной ванны у гранитной стены танцуем на плоту, согревая окоченевшее тело. Плот не остановишь в потоке, приходится мастерить руль из двух шестов, припасенных вместо весел.

Река становится шире. Долина раздвигается, высокие сопки с белеющими вершинами остаются позади. Выплыли за пределы Синего хребта. С такой скоростью достигнем Омолона к вечеру.

Русло ветвится на протоки, появляются острова, покрытые чозенией и вековыми тополями. Порогов опасаться нечего. Удерживаемся на стрежне, избегая боковых проток. Быстрины и перекаты после порогов кажутся детской забавой.

— Гляди… Вадим!

Впереди река подмывает низкий берег. Тяжелые глыбы с растущими деревьями осели в воду. Могучим частоколом вздымаются над рекой затонувшие тополя, поддерживая серебристые кроны.

Струя течения неумолимо тянет плот в западню. Если врежемся в затопленные стволы, утлый плот рассыплется в щепы. Чудом проскальзываем между деревьями.

Пронесло…

На самой быстрине подстерегает новая ловушка. Два затонувших тополя образуют узкие ворота. Гребем изо всей мочи рулевым пером, стараясь прошмыгнуть мимо.

Поток сильнее людей. Плот с разбегу втискивается в дьявольские ворота и застревает между стволами. Вода с шумом катит через настил и тюк с вещами, бурлит пеной. Илья выхватывает из воды топор и врубается в серебристую колонну. Подпрыгиваем, раскачивая бревна. Плот скрипит, протискивается в проход и устремляется дальше.

Часов пять гребем и гребем, увертываясь от ловушек. Белые гребни Синего хребта уходят, скрываются за таежными увалами. Появляются отмели.

Река делает крутую излучину. У выхода из этого изгиба струя течения ударяет в берег и подмывает груду плавника, образуя темные ниши под нависающими бревнами. Рядом из воды торчат, покачиваясь, разбухшие стволы. Вероятно, корни их якорями засели в дно реки. Эти тараны похожи на чудовищные клыки.

— Не выберемся!.. — кричит Костя.

— Плохое место, все равно пасть, — качает головой Илья.

Пляшем на плоту, остервенело выгребая рулем. Ничто не помогает. Ударившись боком о тяжелый таран, плот забивается под кучу плавника, погружаясь все глубже и глубже в темную пучину.

Крушение!..

Вода захлестывает по пояс. Успеваем выкинуть на кучу плавника лишь винтовку и топор. Плот уходит из-под ног. Повисаем на бревнах. Цепляемся, как обезьяны, за мокрые стволы. Помогая друг другу, выбираемся на пирамиду плавника. Плот с вещами бесследно пропал в крутящейся бездне.

— Однако, хорошо прыгали… — бормочет Илья.

Старик вымок до нитки, дрожит. Прихватив винтовку и топор, выползаем по шатким стволам на берег.

— Ну и проклятущая река!.. — ругается Костя, выжимая куртку.

Над головой сходятся густые ветви. В воздухе с тихим шорохом кружатся желтые снежинки — с лиственниц облетает золотая хвоя. Промокли, продрогли. Нужно скорее разводить костер.

Костя вытаскивает из кармана ружейную гильзу заткнутую пробкой; внутри — аварийный запас спичек с теркой от спичечной коробки. Натаскиваем целую груду сухостоя. Вспыхивает огонь; можно развесить промокшую одежду.

Грея у огня красные окоченевшие ноги, радуемся избавлению, вспоминая перипетии беспокойного плавания. Хорошо после ледяного купания у жаркого таежного костра!

Времени терять нельзя — продовольствие утонуло. Обогревшись и обсушившись, трогаемся в путь. Омолон где-то близко. Поднимаемся на лесистый увал — нужно высмотреть прямую дорогу к реке. С плоской седловины открывается изумительная панорама.

Сопки окончились, мы — на последнем перевале.