Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

В это дело никто пока не вмешивается. Нам самим предоставлено право разобраться, – об этом неоднократно говорил и Никита Сергеевич Хрущев: разберитесь сами. Так давайте же разберемся в том, что сейчас происходит! Довольно отмалчиваться. Я позволил себе взять это слово только для этого заявления – больше ничего. (Продолжительные аплодисменты)».

И вновь у Ромма все перевернуто с ног на голову. Пожар на террасе разожгли и продолжали его разжигать не Кочетов и Ко (те, скорее, выступали пожарниками), а совсем наоборот. Первым это сделал Хрущев, а дрова для этого пожара ему стали подносить интеллигенты из числа либералов. Многие кинематографисты тоже были в числе этих поджигателей, мастеря фильмы, которые даже не поленьями были, а настоящими «коктейлями Молотова». После них пожар уже и вовсе грозил разгореться до немыслимых пределов. Кстати, руководство страны это поняло и впервые за долгие годы решило вмешаться в этот спор, который грозил обществу серьезными проблемами.

Как мы помним (и об этом в своей речи говорил и Ромм), Хрущев в спорах интеллигенции чаще всего занимал нейтральную позицию: дескать, сами разбирайтесь. Такой же позиции придерживался и ряд других его соратников: например, заместитель заведующего Идеологическим отделом ЦК КПСС Дмитрий Поликарпов. Вот как об этом вспоминает В.Баскаков:

«Поликарпов был опытный работник, хорошо знающий творческие кадры. В тех обстоятельствах он вел себя разумно, принимал конструктивные решения. Так, он предложил, когда шло „дело“ Пастернака (в те годы, как мы помним, Поликарпов возглавлял Отдел культуры ЦК КПСС. – Ф. Р.), издать небольшим тиражом «Доктора Живаго», а после выступить с критикой в печати и на этом успокоиться. Но на Хрущева надавили Ильичев, Семичастный, и он это не поддержал.

Поликарпов внес предложение «обновить» Союз художников, снять А. Герасимова – Хрущев и Суслов с этим согласились. Внес он целый ряд и других разумных предложений – по открытию новых журналов и пр. У него была идея, что в споре «Октября» и «Нового мира» ЦК не должен занимать какой-либо позиции. Не надо, дескать, в этот спор встревать. Пусть они борются между собой. И это будет правильно. Он выступил в отделе один раз так: «Игорю Сергеевичу Черноуцану нравится „Новый мир“, а у меня больше симпатии к „Октябрю“. Но мы вместе работаем, и это нормально. Зачем мы будем вмешиваться?». Он уговаривал Хрущева: «Там Кочетов, а там Твардовский, оба люди почтенные, у них разные позиции, пусть сражаются! Только пусть политики не касаются». Хрущев с этим согласился...

Поликарпов очень аккуратно работал. Он не мог, например, себе позволить вызвать Твардовского в ЦК. Он говорил: «Еду к Твардовскому грибы собирать». Значит, ехал к нему на дачу разговаривать. Или: «Еду Шолохова успокаивать». Когда Фадеев застрелился, Шолохов начал всем звонить по «вертушке», но на Хрущева не попал. Попал на Ворошилова, он тогда культурой ведал, и стал его ругать за некролог, не стесняясь в выражениях: «Я подохну, вы тоже напишете, что алкоголик умер?»...

Однако в окружении Хрущева были также люди, которые не разделяли его позицию невмешательства в споры интеллигенции, поскольку, в отличие от того же Поликарпова, считали, что споры о кино или литературе в той или иной мере касаются политики. К числу таких людей относился Фрол Козлов, а также Леонид Ильичев, который все сильнее теснил Михаила Суслова (с недавних пор тот стал курировать только контакты с дружественными коммунистическими партиями). Именно два этих человека и стали катализаторами тех событий, которые начались сразу после речи Ромма в ВТО.

Именно Ильичев положил на стол Козлову полную речь Ромма, а тот уже ознакомил с ней Хрущева. Реакция Первого секретаря была более чем нервной. Этому были свои объяснения. Во-первых, Хрущев еще не отошел от событий вокруг «карибского кризиса» (октябрь 1962 года), когда мир буквально висел на волоске от ядерной войны. Во-вторых, был возмущен тем, что опять «воду мутит» один из лидеров еврейской интеллигенции. Чтобы понять это «опять», следует отмотать время немного назад.

Западные идеологи «холодной войны» продолжали рассматривать «еврейскую проблему» в СССР как одну из своих выигрышных карт (ведь советская интеллигенция больше чем наполовину состояла из евреев). Они всегда намеренно раздували в своих СМИ слухи о государственном антисемитизме, якобы имевшем место в Советском Союзе, и старались сделать все возможное, чтобы еврейская эмиграция в СССР с каждым годом приобретала все больший размах.