Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Значительно меньшую аудиторию, чем рассчитывалось в Госкино, собрали две завершающие серии эпопеи Сергея Бондарчука «Война и мир»: на третью пришли 21 миллион зрителей, на четвертую — 19 миллионов 800 тысяч. Однако это нисколько не умалило достоинств этого грандиозного кинополотна, которое по праву вошло не только в сокровищницу отечественного, но и мирового кинематографа, чему свидетельство — присуждение ему премии «Оскар» в 1968 году. Эта награда наглядно продемонстрировала, что цели своей фильм добился: не только превзошел американскую версию Кинга Видора 56-го года, но и покорил весь мир.

Из других значительных картин, которые однозначно провалились в прокате-67, назову две: «Вертикаль» и «Июльский дождь». Первая ничего особенного с художественной точки зрения не представляла, по сути став «первым блином, который комом» для двух дебютантов с Одесской киностудии — Станислава Говорухина и Бориса Дурова. Однако именно с этой ленты началась всесоюзная слава Владимира Высоцкого, поскольку он не только сыграл в ней одну из главных ролей (радист), но также исполнил четыре песни, которые мгновенно ушли в народ (почти одновременно с премьерой ленты фирма грамзаписи «Мелодия» выпустила их на отдельном гибком миньоне). Именно во многом благодаря участию в фильме Высоцкого «Вертикаль» собрала аудиторию почти в 10 миллионов зрителей.

«Июльский дождь» был снят не дебютантом, а уже маститым режиссером Марленом Хуциевым. Но это было совершенно иное, чем «Вертикаль», кино — не массовое. В центре его сюжета был рассказ о 30-летней женщине, которая заново переосмысливала свою жизнь. Однако чрезмерная философичность фильма оказалась не по зубам как руководителям Госкино (было решено отпечатать всего 164 копии фильма), так и простым зрителям (он собрал на своих сеансах 3 миллиона 700 тысяч человек). Отметим, что в зрительском конкурсе журнала «Советский экран» на лучший фильм репертуара 1967 года именно этот фильм оказался одновременно в списках и лучших и… худших картин. Здесь же приводились и различные отклики на ленту, среди которых, в частности, были следующие:

Инженер Г. из Воронежа: «Фильм потрясает своей гражданственностью. Мы таких фильмов, откровенно говоря, очень мало видим. Неужели кто-то не чувствует, как на экране бьется сердце и мысль режиссера, как он волнуется о судьбе нашего поколения?..»

Зрительница А. из Липецка: «Я пришла в ужас после просмотра „Июльского дождя“. Может, я чего-то не понимаю, но мне кажется, что этот фильм — чудовищная нелепость. На протяжении полутора часов слушать визг транзистора, шум машин, ржанье лошадей, нудные телефонные звонки, смотреть на героев и так и не узнать, кто же они такие, чем занимаются и к чему стремятся, — это же смешно!.. Мне хотелось бы знать, в чем смысл этого фильма. Непонятные действия непонятных героев не смогли мне объяснить его цель».

Зрительница Ч. из Полтавы: «Как можно в один сезон с „Журналистом“ и „Сильными духом“ выпустить такую возмутительную картину, как „Июльский дождь“? Чего стоит общий замедленный ритм фильма (взять хотя бы „живые картины“ на фоне Большого театра, вызывающие смех в публике). Сплошная скука! Не только „дождь“, но и „туман“.

Чуть позже кинокритик И. Левшина опубликует собственные социологические выкладки этого опроса, из которых станет ясно следующее. Лучшим фильмом года «Июльский дождь» назвали зрители в возрасте от 30 до 40 лет, с максимально высоким уровнем образования, живущие в Москве, Ленинграде и других крупных городах. Худшим он был признан в возрастных группах от 16 до 20 лет и после 40 лет, с образованием незаконченным средним и средним, у зрителей, живущих в селах, небольших городах, районных и областных центрах.

Короче, получалось, что чем выше образовательный уровень человека, тем он лучше понимал философию подобных картин. Однако дело было в том, что львиная доля кинозрителей в СССР относилась ко второму типу и именно с учетом их требований строило свою политику Госкино. Оно не гнобило «июльские дожди», но объективно отводило им то место, которое ими заслуживалось — 164 копии на всю страну. «Кавказскую пленницу» тиражировали числом свыше тысячи копий, поскольку это кино было универсальным — его с удовольствием смотрели как люди с высшим образованием, так и с низшим. Никакой высшей политики (то есть ущемления прав «нетрадиционных» режиссеров) в этом процессе не было.

Как уже отмечалось, общий итог киносезона-67 оказался впечатляющим: только пятерка фаворитов собрала на своих сеансах РЕКОРДНУЮ за всю историю советского кинематографа аудиторию в 304 миллиона 900 тысяч зрителей.