Гибель советского кино. Интриги и споры. 1918-1972

Посмотрели картину в ЦК (или уже на съезде? — не помню) — и вдруг скандал. Почему? Действие фильма происходит в приволжском селе, разделенном рекой, на одном берегу живет героиня, а на другом — молодой красивый киномеханик. Героиня то ли разведена, то ли вдова, ибо ребенок у нее есть. Этот киномеханик переправляется регулярно на лодке на другой берег крутить фильмы в клубе. У героев — давний роман. Однако все не просто. Киномеханик живет как бы на двух берегах жизни. На одном он встречается с замечательной русской женщиной, а на своем берегу он, оказывается, стал зятем в душном современном кулацком гнезде. В Центральном комитете партии не стали разбираться, какая жизнь на каком берегу, а возмутились тем, что на съезд колхозников прислали картину, где положительная героиня живет во грехе с чужим мужем. Как же можно показывать такое? Романову за это очень попало: у него отобрали «Чайку» и пересадили на «Волгу»…»

В то же время главный оплот либералов журнал «Новый мир» утратил свою периодичность (за полгода вышло только три номера), а его руководитель Александр Твардовский был подвергнут массированной атаке со страниц нескольких державных изданий и практически стоял в шаге от отставки. В то же время почвенники пробили в журнале «Москва» роман Владимира Солоухина «Черные доски» — восторженный гимн русской иконе, православной церкви. И это спустя всего пять лет после того, как Хрущев громил церкви по всей России.

Дело дошло до того, что в стан державников стали перебегать не просто недавние либералы, а глашатаи либерализма. Например, поэт Евгений Евтушенко, который в марте 69-го года опубликовал в «Литературной газете» стихотворение «На красном снегу уссурийском», навеянное кровавыми событиями на Даманском. Стихотворение состояло из трех частей: в первой был описан бой на Даманском, во второй — картины грядущего несчастья, если бы Россию залили китайские орды, и в третьей — звучал призыв к борьбе с «новыми батыями». Заканчивалось это произведение по-настоящему державным слогом:

Вы видите — в сумерках чадных
У новых батыев
качаются бомбы в колчанах.
Но если накатят —
ударит набат колоколен
и витязей хватит
для новых полей Куликовых.

Между тем все эти события благотворным образом сказались на судьбе многострадального фильма Андрея Тарковского «Андрей Рублев». Как мы помним, в 1967 году его положили на полку, обвинив, в частности, и в антирусскости. Причем эти обвинения были предъявлены фильму чиновниками ЦК КПСС, в то время как руководство Госкино не видело в нем никакой идеологической крамолы. И вот два года спустя, после событий на Даманском, сторонники фильма в Госкино решили, что сама ситуация вполне благоприятна для реабилитация фильма. И они вышли в ЦК с предложением о продаже фильма за границу. Дескать, этим можно убить сразу двух зайцев: выиграть финансово (заработать для страны валюту) и идеологически (на фоне агрессивной политики Китая картина Тарковского может показать Западу, как русский народ много веков назад противостоял ордам татаро-монголов, — то есть фильм вполне созвучен тому же стихотворению Евтушенко). И в ЦК на это предложение купились. В итоге приключился форменный скандал, причем политического толка.

Фильм был продан зарубежной фирме «ДИС», а та внезапно решила отдать его на конкурсный показ фестиваля в Каннах, который проходил в мае 69-го года. Там же этим фильмом заинтересовались потому, что его можно было использовать как мощное средство пропаганды… против России. То есть с обратным эффектом, чем рассчитывали идеологи со Старой площади. Ведь Каннский фестиваль проходил в разгар антисоветской истерии, которая началась на Западе в августе 1968 года, после того как войска Варшавского Договора подавили «бархатную революцию» в Чехословакии. После этого почти вся западная интеллигенция отвернулась от СССР и начала оголтелую кампанию по его дискредитации. Вот почему именно гениальный фильм «Андрей Рублев» привлек внимание устроителей фестиваля в Каннах: заполучив его, можно было одновременно «умыть» и кремлевское руководство, и собственно Россию. И эта задумка полностью удалась.

Как пишут биографы Тарковского, «целая группа людей, влюбившихся в фильм, победила, переиграла советских киномонстров в хитроумной игре». Это и в самом деле так, только монстрами я бы назвал не советских кинодеятелей, а западных, поскольку их в первую очередь интересовали не художественные достоинства ленты, а прибыль с нее и политические дивиденды. Что касается советских кинобоссов, то они и в самом деле позволили себя перехитрить, попросту утратив политическую бдительность.