Гибель советского ТВ

Он отдавал почти всю зарплату бывшей жене, чтобы девочку можно было воспитывать (у Познера от первого брака росла дочь Катя. – Ф. Р.). Я воспитывала своего сына, было очень тяжело, родители мне не помогали, как бы наказав за то, что ушла от мужа. По существу, мы только начинали жизнь: снимали комнату и собирали денежки, чтобы купить нашу первую однокомнатную кооперативную квартиру – восемь лет на это потребовалось. Помню, как гуляли с Владимиром Владимировичем в одну из первых встреч: мы шли в сторону Нового Арбата, и мне безумно хотелось есть, но я понимала, что у него нет ни одной копейки в кармане, и не могла сказать: «Давай зайдем в какое-нибудь кафе» или «Пойдем посидим в ресторане». Помню страшное чувство голода и понимание того, что не имею права сказать ему об этом, потому что знаю, в какое положение его поставлю...»

Между тем в феврале 1970 года Познер пошел на повышение – он стал комментатором Главной редакции радиовещания на США и Англию Гостелерадио СССР. Работа ему нравилась, и во многом потому, что иновещание подвергалось минимальной цензуре. Уже через три года Познер стал выходить в эфир с ежедневным трехминутным комментарием по поводу внутренних событий в СССР, и визировал эти выходы только один человек – главный редактор. Никакого Главлита, никакой цензуры. Видимо, наверху считали, что ничего опасного в таком положении нет – кто будет слушать московское радио на английском языке, да еще на коротких волнах, да в два часа ночи? Конечно, контроль был, но очень щадящий. Поэтому Познер мог говорить то, что хотел, то, что он считал нужным. Прямой антисоветчины он себе не позволял (все-таки член КПСС), однако кое-какие «вольности» в его исполнении в уши зарубежных слушателей попадали. Но власти об этом не знали. Иначе вряд ли в конце 70-х они сделали бы Познера выездным. Он наконец сумел побывать на своей родине, во Франции, а также в США и ряде других западных стран. Однако длилось это недолго. В 1981 году был ужесточен контроль за иновещанием, и Познер одним из первых угодил в «черные списки», позволив себе неодобрительно высказаться по поводу ввода советских войск в Афганистан.

В июле 1986 года в жизни Познера произошел новый поворот – ему предложили работать на телевидении в качестве политического обозревателя. Почему именно ему? Дело в том, что к власти в Кремле (в марте 85-го) пришел Михаил Горбачев – ставленник либерально-прозападной части высшей советской элиты, которая стала выдвигать на ведущие посты своих единомышленников. В числе их был и Владимир Познер, который прекрасно зарекомендовал себя на поприще конвергенции – то есть сближения либеральных элит Востока и Запада. Короче, Познер принял приглашение Главного управления внешних сношений ЦТ (руководитель – Валентин Лазуткин) и с ходу провел первый телемост – «Ленинград – Сиэтл». Затем был второй телемост между женщинами Бостона и Ленинграда. Потом Познер сделал несколько разовых передач, после чего в конце 1987 года руководство ЦТ (а оно управлялось со Старой площади – из Идеологического отдела ЦК КПСС) доверило ему вести собственную программу – «Воскресный вечер с Владимиром Познером» на московском канале. Правда, пробивалась эта передача с трудом.

Один из заместителей председателя Гостелерадио – В. И. Попов – испытывал лично к Познеру, а также и к его политическим воззрениям большую неприязнь и всеми силами старался не допустить, чтобы у него была собственная передача. Официально он аргументировал это тем, что журналист-международник не должен касаться внутренних вопросов собственной страны (верная аргументация, если учитывать, что Познер никогда и не был настоящим гражданином СССР, а сегодня он вообще является гражданином сразу трех государств: США, Израиля и России). Но этот конфликт был разрешен достаточно быстро. Сторонники Познера в верхах попросту избавились от Попова – перевели его на другую работу, после чего вставлять палки в колеса Познеру стало некому и его передача стала выходить в эфир.

Детище Познера имело неплохой рейтинг у зрителей, хотя радикализмом (именно это качество тогда особенно ценилось) никогда не отличалось. В отличие от, скажем, того же Владимира Молчанова («До и после полуночи»), Познер в некоторых вопросах занимал более осторожную позицию и старался не лезть на рожон. К примеру, в ноябре 89-го он так и не решился пригласить к себе в передачу тогдашнего возмутителя спокойствия – главного редактора газеты «Аргументы и факты» Владислава Старкова (Молчанов это сделал). Чуть позже Познер объяснил свои действия следующим образом: