Гибель советского ТВ

В Нескучном саду в этот день побывала практически вся в прошлом молодежная редакция Первого канала, те, кто сегодня составляет цвет и гордость первых четырех телекнопок. Из-за огромного количества желающих попрощаться с Владимиром Яковлевичем панихида затянулась на пять с половиной часов...

В народе говорили о том, как не находил себе места Ворошилов накануне смерти от сердечного приступа: ходил, принимался писать, брался за книгу. Как загодя обзванивал знатоков – просто так, поговорить «за жизнь». Что с несентиментальным по природе Ворошиловым вообще-то случалось нечасто. «Прощался он с нами, а мы и не поняли», – говорят сегодня знатоки...

Когда тело Ворошилова выносили, как по заказу выглянуло солнце. Державшаяся до последнего супруга, коллега и соредактор программы Наталья Стеценко разрыдалась, не скрывая слез.

Похоронен Владимир Яковлевич на Ваганьковском кладбище».

7 июня 2003 года на могиле В. Ворошилова был открыт памятник: каменный черный куб (гранит привезли из Карелии) на столе, поделенном на секторы, ниже – строгие золотые буквы «Владимир Ворошилов». Автор памятника Никита Шангин рассказал следующее: «Поначалу в голове крутились совы, очки, рулетки, но все это казалось банальным. Хотелось придумать что-то лаконичное и мудрое, как японские хокку, которые так любил Ворошилов. Я предложил друзьям-знатокам поиграть в любимую нашу игру «ассоциации», и Саша Бялко выпалил: «Черный ящик». Действительно, лучше всего Ворошилов ассоциируется с черным ящиком, загадочным, внутри которого – тайна».

Юрий Сенкевич

Юрий Сенкевич родился 4 марта 1937 года в монгольском городе Баин-Тумен, где его отец Александр Осипович и мать Анна Куприянова работали после окончания Военно-медицинской академии в качестве врача и медсестры в советской воинской части. Однако о своей родине Юрий мало что мог рассказать: ему исполнилось всего два года, когда его родители покинули Монголию и вернулись в Советский Союз. С тех пор в Баин-Тумене Сенкевич никогда не был, хотя и слыл знаменитым путешественником. Почему так случилось, неизвестно: может быть, не было времени, а может, слишком короткий отрезок времени длилось его пребывание там, и потому ощущение ностальгии те места у него не вызывали.

В среднюю школу Юрий пошел в 44-м. Это была знаменитая ленинградская мужская школа №107 на улице Выборгской возле Финляндского вокзала. Учился Юрий хорошо и ко дню окончания школы по поводу будущей профессии не сомневался – только военная медицина. Ведь в его роду не только родители были медиками, но и дедушка по матери Алексей Мачульский, который окончил все ту же Военно-медицинскую академию. Поэтому, когда Юрий распрощался в 1954 году со школой, он подал документы в ту же академию. И был принят с первого же захода. Стоит отметить, что, кроме сложных предметов, которые преподавались в академии – биохимия, коллоидная химия, анатомия, – ее слушатели первое время находились на казарменном положении. Однако перед Юрием проблема дисциплины никогда не стояла: он с детства был приучен к порядку, поэтому все тяготы и лишения воинской службы переносил стоически. Хотя и накладки иной раз случались. К примеру, однажды ему пришлось провести пару суток на гауптвахте за какое-то правонарушение.

Академию Сенкевич окончил в 1960 году и был направлен на работу начальником медицинского пункта войсковой части в районе Бологого. Однако пребыванием там Сенкевич вскоре стал тяготиться: он еще в академии начал заниматься научной работой, мечтал продолжать ее и после, но служба в Бологом такой возможности его лишала. Он буквально исписал кипу бумаг, где просил разрешить ему перевестись в космическую медицину (тогда эта наука делала первые шаги), но ему каждый раз отказывали. Но надо было знать Сенкевича: уж если он чего-то хотел, то обязательно своего добивался. В итоге в 1962 году его просьбу все-таки удовлетворяют, и он оказывается в Москве, в Институте авиационной и космической медицины. Там ему поручают одно из направлений – поведение организма в условиях длительной невесомости. Два года спустя вся лаборатория, в которой работал Сенкевич, во главе с ее руководителем Леонидом Какуриным была переведена на новое место, которое впоследствии стало называться Институтом медико-биологических проблем.