Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР

И всё-таки я поддался тогда на его уговоры выпить! Во время этого сближающего людей процесса он мне задал, судя по всему, сокровенный вопрос всех ликвидаторов: “А ты сам-то там бывал?” Имелась в виду площадка перед взорвавшимся 4-м реактором.

После моего ответа, что не был, последовало предложение: “Я сейчас тебе всё устрою! У меня есть БТР, укреплённый свинцом, поедем, я тебе покажу его, увидишь всё”.

После этих слов я мгновенно протрезвел и понял, что у мужика сильный спазм мозговой мышцы, теряет всякую связь с реальностью и готов лично “по блату” свозить меня в смертоносную зону. Видимо, ему по-настоящему нужно то, что он просит!

Взял грех на душу, сказал гостю: “Ладно, езжай к своим. С завтрашнего дня вы будете в нужной точке отсчёта”. И обещание выполнил. Надеюсь, генерал и все его полковники в добром здравии. Фамилий их, к сожалению, не знаю».

Первые десять суток руководил действиями личного состава по сбросу смеси с вертолётов непосредственно начальник штаба ВВС Киевского военного округа, генерал-майор авиации Н.Т. Антошкин.

Он принял решение организовать посадочную площадку для вертолётов на городской площади Припяти перед горкомом партии, там, где работала правительственная комиссия.

За эту работу в Чернобыле Николаю Тимофеевичу в декабре 1986 года было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». И он, увы, ушёл от нас в начале 2021 года.

А вот как описывает быт ликвидаторов аварии Василий Яковлевич Возняк, бывший тогда заведующим отделом по вопросам ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Совета министров СССР.

Возняк В. Я.: «Вообще обстановка в Чернобыле напоминала военный лагерь, сновали в разных направлениях люди, было много военных, а штатские тоже переодевались в форму, принятую ещё в период, когда СССР воевал в Афганистане, так называемую “афганку”, или рабочие комбинезоны.

Интересно, что в Чернобыле, как и во всей 30-километровой зоне, был установлен порядок, как мы думали, какой будет при коммунизме. Всё было бесплатно: кормили, одевали, постригали, мыли в банях.

Деньги в зоне не функционировали из-за опасности их радиоактивного загрязнения и выноса радиации за пределы этой изолированной территории. Питание было налажено хорошо, кормили по талонам в нескольких столовых, по памяти стоимость дневного рациона составляла 2 рубля 86 копеек, по тем временам хорошие деньги, рационы питания разрабатывались врачами-диетологами.

Военные проживали в палатках за пределами 30-километровой зоны, строители в вахтовом посёлке Зелёный Мыс и частично в самом Чернобыле. Работали по вахтам»[10].

Щербаков В. И.: «В Чернобыль я ездил три раза, сначала на месяц, а потом только на день с инспекцией. Утром туда, вечером обратно. Вроде немного, да и в самой опасной зоне не был, но память о нём у меня до сих пор сидит в щитовидке в виде двух узлов.

Уже когда вошёл в правительство в качестве министра – пришлось вновь заниматься вопросами последствий аварии. Меня назначили председателем комиссии правительства по присуждению персональных пенсий. Важной составляющей в списке были чернобыльцы. Потом как председатель Госплана знакомился с документами специальной комиссии, расследующей причины аварии… Так что довольно много про это знаю.

Поэтому сериал “Чернобыль” смотреть не стал, мне хватило несколько эпизодов, после чего понял, что сняли полную чушь и клюкву. Всё было совсем не так!»

Сын Б. Г. Щербины рассказывал, как его отец вернулся в Москву. Он позвонил жене, Раисе Павловне, попросил прислать во Внуково бельё, одежду, потому что всё, что было на нём, сожгут.