Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР

Щербаков В. И.: «Предшественники Рейгана мерялись с нами силами, что называется, в лоб: у кого атомная бомба больше, тот и даст потенциальному противнику по морде сильнее. Если первый тебе врежу, ты после этого встанешь и сумеешь ответить? Или ляжешь и уже не встанешь? Если я уверен, что ты ляжешь и не встанешь, пну посильнее… Это такие же хулиганские или бандитские разборки, как в любом дворе у шпаны. Но если не уверен, что сразу отправлю в нокаут, я тебя пока трогать не буду. Поищу способы – может, сзади зайду, может, другой какой дубиной огрею… Это и называлось “холодная война”. Рейган от этих приёмов тоже не отказывался, но вдобавок собрал умных людей, которые проанализировали наш бюджет и пришли к правильному выводу: в силу того, что СССР тянется за США в военной сфере, он из своего бюджета высосал уже практически всё. Хлопок продаём, потому что не хватает денег построить современное производство по его переработке. Есть текстильная промышленность, но не развито производство самих товаров. И так по всем товарным группам… Вывод: у русских не хватает денег для производства элементарных вещей для народа: Советский Союз закупает 30 % продовольствия, 60 % лекарств, почти 50 % товаров широкого потребления, почти всю бытовую электронику. Откуда Советы берут на это деньги, если сами у себя ничего не производят? Продают нефть и практически все деньги “проедают”».

Резкое сокращение доходов в условиях сохранения и наращивания дополнительных расходов привело к разбалансированию бюджета, сделавшегося дефицитным. Некоторое время этот дефицит удавалось скрывать, однако впоследствии его масштабы приняли такой характер, что не замечать их стало невозможным.

Нелишнее отступление. История про пианино и поиски самого себя…

В отделе было принято работать допоздна. В районе полуночи обычно устраивались чаепития.

Щербаков В. И.: «Мозги к тому времени уже начинали прокручиваться вхолостую, надо было хоть бутербродом и кофе себя подкрепить. Секретари готовили чай, кофе, и мы садились перекусить и потрепаться, а потом снова за работу часов до двух.

В какой-то из таких междусобойчиков узнаём, что у одного нового работника дочку после Московской консерватории отправили по распределению в Магаданскую область, в такой посёлок, что название с первого раза не запомнишь и на карте не сыщешь. Она оттуда отцу пишет: приехать-то я приехала, изба под музыкальную школу в посёлке есть, а вот из инструментов нет ничего, кроме старого баяна. Сама она консерваторию окончила по курсу фортепиано, и что ей там делать? В общем, мама, я хочу домой! Отец злоключениями дочери поделился в надежде, что кто-то подскажет выход. В самом деле, девчонку двадцати двух лет отправили в 50-градусные морозы, а там даже пианино нет!

Был у нас сотрудник, скромный такой, незаметный, пришёл в Совмин ещё когда Сталин был жив. Трудился всего-то в должности старшего инспектора, но никуда не лез, всё его устраивало. У него было совершенно уникальное хобби: он коллекционировал резолюции начальства. И когда мы в полночь собирались на посиделки, он обычно брал свои две старые тетрадки в клеточку и начинал нам зачитывать перлы из своей коллекции. Минут через 20 мы уже хохотать больше не могли. Резолюции там были собраны самые фантастические.

Для понимания обстановки: распределение функций между Госпланом СССР и Госснабом СССР, кто какими ресурсами распоряжается, производилось просто: всё, что за валюту из капстран, – это Госплан, что из стран СЭВ – частично Госснаб. Но сам председатель Госплана, хоть и в ранге министра, кому, что и сколько выделить, не решал, это была прерогатива правительства, куда он тоже по должности входил. Бюрократическая игра (я и сам в неё потом играл, состоя одновременно в Госплане и Совмине) заключалась в том, что твой заместитель (в Госплане) пишет письмо в правительство, не суть важно, о чём. Там оно попадает к тебе же, но не как к председателю Госплана, а к тебе – как зампредседателя Совмина. И тогда ты накладываешь на него резолюцию – и вопрос решён, причём окончательно.