1 мая на Красной площади состоялась весьма необычная демонстрация. Сперва традиционная, с портретами Ленина, Маркса, Горбачева, членов Политбюро, транспарантами «Да здравствует…!» А потом альтернативная, «демократических сил». Во главе вышагивали Ельцин, Попов и иже с ними, а в колоннах несли антикоммунистические и антисоветские лозунги. Ну а 16 мая открылся Съезд народных депутатов РСФСР – и горбачевский Съезд народных депутатов СССР по сравнению с ним сразу поблек. Потому что на республиканском уровне речи произносились гораздо «острее», центральную власть честили в хвост и в гриву.
На выборах Председателя Верховного Совета РСФСР выдвинулся Ельцин. Причем выяснилось, что абсолютного превосходства у «Демократической России» на съезде не было. У нее хватало и противников, и колеблющихся, привыкших озираться на центральную власть. Но эта власть проявила поистине странное легкомыслие. В противовес Ельцину выставила кандидатуру Александра Власова. Он два года был министром внутренних дел СССР, потом председателем совета министров РСФСР. Никаким особым авторитетом и заслугами не обладал. Даже такого противника Ельцин победил с перевесом всего в 68 голосов. Но после этого колеблющиеся стали пристраиваться к нему – ради собственного положения, карьеры. 12 июня съезд принял декларацию о государственном суверенитете РСФСР. Провозглашалось, что отныне российские законы имеют приоритет перед общесоюзными!
И по всей стране покатился «парад суверенитетов». Республики Прибалтики, Грузия и Азербайджан заявили о суверенитетах еще раньше. А за Россией последовали все остальные: Узбекистан, Молдавия, Украина, Белоруссия, Туркмения, Армения, Таджикистан, Казахстан, Киргизия. Декларации о суверенитете стали принимать даже автономные республики – Татарстан, Башкирия, Карелия, Коми, Удмуртия, Якутия, Бурятия, Адыгея, автономные области. Дошло до того, что и Иркутская область объявила себя «суверенной»! А Ельцин всячески поощрял этот процесс, разъезжая по регионам. В Башкирии он поучал: «Берите столько суверенитетов, сколько сможете проглотить».
Хотя процессы развала сопровождались потрясениями, новой кровью. Южная Осетия объявила, что выходит из состава Грузии. А из состава Молдавии вышло Приднестровье, провозгласило отдельную республику. От нее решили отделиться и районы, населенные гагаузами. Начались вооруженные столкновения между приднестровцами и молдавскими националистами. В Киргизии, в окрестностях Оша, проживало много узбеков. Возник спор, кому местные власти отдадут участки земли под строительство домов. Он перешел в побоище и резню между узбеками и киргизами. В Узбекистане возмутились, стали громить и изгонять проживавших в республике киргизов, добровольцы двинулись в Киргизию на помощь «своим». Разнимали с большим трудом. Число убитых только по Ошской области достигло 1200, не считая перебитых в Узбекистане. Наказания не понес никто. Потом случились беспорядки в узбекском Намангане, где местные хулиганы напали на русских военных. Погибло 5 солдат и 3 узбека.
Прибалтика уже пыталась вести себя независимо, и Горбачев в угоду Западу был готов на уступки. Но хотел сделать это постепенно, «цивилизованно». Был принят закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР». Но Латвия, Литва, Эстония не желали ничего обсуждать и договариваться. Объявляли, что они уже отдельные государства. Пришлось напоминать им, «кто в доме хозяин». В Прибалтику направили дополнительные войска, в Литву, занимавшую самую крайнюю позицию, приостановили поставки топлива. Ей все же пришлось вступить в переговоры. А решать «цивилизованно» они не хотели по простой причине. Националисты верховодили в Верховных Советах республик, но не представляли большинство населения. Там проживало множество русских, да и литовцы, латыши, эстонцы далеко не все были за отделение. Кстати, в этот период прибалты вдруг стали относиться к русским подчеркнуто дружелюбно. Вежливо общались с приезжими, располагая к симпатиям. И с местными русскими заигрывали, стараясь убедить их: если отделиться от «коммунистической Москвы», они будут жить гораздо лучше.