Гибель старых богов

Насчет собственной участи у него не было никаких иллюзий. Смерть. Он, Хумбан — Ундаш, воин, и десятки поколений его предков были воинами. Он не боится смерти, он боится лишь смерти позорной. Он бился честно, поэтому ему нечего переживать. Сегодня он умрет, так суждено. Битву эламиты проиграли с треском. Не помогли вавилоняне, наемные отряды персов и аншанские лучники. Царский отряд бронированным ежом прокатился по легкой эламской пехоте, обращая ее в бегство. Да, лучники сначала нанесли серьезный урон ассирийцам, но как только первые ряды были смяты, участь армии была предрешена. Стальным кулаком войско Элама было рассечено пополам, и в пролом ринулась конница, с веселым задором начавшая рубить и колоть копьями убегающую пехоту. Отдельные очаги сопротивления уже ничего не решали, они лишь оттягивали неизбежное. И когда на поле еще шли стычки, туда уже вышли неизменные пары писцов, считающие отрезанные головы убитых врагов. Раненым эламитам и персам с хрустом проламывали головы, отрезали и добавляли в горы для учета. Количество голов тщательно фиксировалось на ассиро-вавилонском и арамейском языках, и данные шли в безразмерный архив Ниневии, потому что великий царь любил порядок во всем. Тех, кто мог идти, вязали и гнали в рабский загон, и неизвестно, чья участь была горше.

Хумбан-Ундаш, улыбаясь, смотрел на чистое небо, прощаясь с ним. Он умирал спокойно, потому что прожил достойную жизнь и родил восьмерых детей, которые продолжат его род. А смерть — это всего лишь не жизнь. Он воин, ему не суждено окончить свои дни в постели.

Он так и умер с улыбкой, когда нож палача по команде Голоса Царя перерезал ему горло. Хумбан-Ундаш сделал хриплый вдох и упал в пыль, истекая темной, почти черной кровью. Рядом легли его боевые товарищи, удостоенные легкой смерти как люди, не запятнавшие свою честь. И только повелителя, ради которого они умирали, в этот момент не было рядом.

Позже безымянный чиновник записал:

По велению Ашшура, владыки великого, владыки моего, на фланг и фронт, словно порыв стремительного южного урагана, на врага я обрушился, оружием Ашшура, владыки моего, и яростным натиском я повернул их вспять и обратил в бегство. Вражеское войско стрелами и дротиками я преуменьшил и все тела их пронзал, словно решето. Хумбан-Ундаша — вельможу царя Элама, многоопытного воина, предводителя войска его, великую его опору, вместе с прочими начальниками, у которых на поясах золотые кинжалы и великолепные золотые обручи охватывают запястья их, как связанных жирных быков мгновенно я пронзил, учинил им разгром. Словно жертвенным баранам, перерезал я им горло, дорогие им жизни их я обрезал, как нить. Я заставил их кровь течь по обширной земле, словно воды половодья в сезон дождей. Горячие кони упряжки колесницы моей в кровь их погружались, как в реку. Колеса моей боевой колесницы, ниспровергающей скверного и злого, разбрызгивали кровь и нечистоты. Трупами бойцов их, словно травой, наполнил я землю. Я отрезал им бороды и тем обесчестил, я отрубил их руки, словно зрелые плоды огурцов, я забрал кольца, великолепные изделия из золота, серебра, что были на руках их. Острыми мечами я разрубил их пояса, поясные кинжалы из золота и серебра, что были на них, я забрал.

Великий царь Халлутуш-Иншушинак, второй этим именем, умножитель государства, владеющий троном Элама, наследник царства в Эламе, любимый слуга богов Хумпана и Иншушинака, царь Аншана и Суз, мчал на колеснице, удирая с поля боя. Липкий противный страх гнал его вперед, под защиту крепких стен столицы, а было еще ой как далеко.