Гибель титанов ч.1

— Один умный человек мне как-то сказал: вовремя предать — это не предать, это предвидеть. Все меняется, сиятельный, и наша империя летит в пропасть. Что в такой ситуации стоят какие-то клятвы? У нас ведь земля горит под ногами. У тебя есть хотя бы призрачный шанс спасти нашу страну. У нашей госпожи нет и такого. Я расскажу, что тебе нужно будет сделать, сиятельный. И не приведи господь тебе отступить от этих договоренностей хотя бы на волос. Судьба Иоанна Аталариха, внебрачного сына нашего повелителя, покажется нам несбыточной мечтой. Я слышал, что он еще жив, представляешь? И это без носа, языка, правой ноги и обеих рук! Ему даже голодом себя уморить не позволяют. Кормят насильно!

— Спаси нас господь от такой беды! — Валентин побледнел и перекрестился. — Говори, патрикий, что нужно делать!

* * *

Еще три недели спустя. Константинополь.

— Я клянусь, что не злоумышляю против горячо любимого племянника своего Ираклия Константа!

Ираклий второй стоял в императорской ложе ипподрома, в чаше которого бесновалась толпа. По городу пошли слухи, что императрица Мартина, отравившая василевса Константина, хочет отравить и его сына Константа. И народ вновь вышел на улицы, призвав власть к ответу. И снова на форумы встали наряды мечников-исавров, и снова потекли толпы в стороны ипподрома. Они хотели увидеть собственными глазами, что юный Констант жив и здоров.

— Пусть древо животворящего Креста будет мне свидетелем! — Ираклий держал за руку одиннадцатилетнего племянника, а второй рукой поднял главную святыню христианского мира, которую привезли сюда со всеми возможными предосторожностями. — Пусть покарает меня господь, если я лгу!

— Вот видишь, патрикий, — снисходительно произнесла императрица, которая сидела в глубине галереи, идущей от ипподрома во дворец. — Чернь проглотит все, что мы ей дадим.

— Да, ваша царственность, — почтительно ответил Александр. — Но я не смог договориться с магистром Валентином. Он отверг все наши предложения.

— Ну что же, — нахмурилась Мартина. — Тем хуже для него. Мы подготовим указ, который лишит его военного командования! Теперь, когда охлос успокоился, мы можем себе это позволить.

Народ, который получил свое зрелище, длинными ручейками потек в сторону харчевен и рынков, на ходу обсуждая увиденное. Народ был доволен. Ему пообещали то, что он хотел услышать, а потому гнев горожан понемногу пошел на спад. Кое-где за василевса Ираклия даже кубки подняли расчувствовавшись.

— А мы-то думали! — утирал скупую слезу пузатый лавочник. — А тут вон оно чего! Вот дурни мы, право слово!

— А почему это ты дурень, дядя? — спросил лавочника молодой, худой как палка, мужчина с короткой бородкой. — Чего там такого особенного тебе сказали?

— Ну как же? — раззявил рот лавочник, а за ним и все, кто сидел за его столом. — Я же сам слышал! Василевс честным Крестом поклялся, что не злоумышляет против племянника своего!

Товарищи по столу поддержали говорившего довольным гулом. По всему видать, эти из зеленых — мастеровые, лавочники и мелкие купцы. И все они только что вышли с ипподрома, где клятва заглушила их гнев.

— А разве василевса Ираклия кто-то в чем-то обвинял? — с самой невинной мордой спросил Коста. — Разве это его в отравлении подозревают? Конечно, он поклялся. Он же не виновен ни в чем.

— Ах ты ж…! — зеленые даже рты раскрыли, пораженные свалившейся на них догадкой. И впрямь, ведь императрицу подозревали, а не ее юного сына.

— Это что же, почтенные…, — на круглом лице лавочника появилось выражение наивной, почти детской обиды. — Это получается, обманули нас?

— Вот ведьма! — выдохнул кто-то, едва сдерживая ярость.

Коста бросил на стол горсть меди и пошел восвояси. У них с Михой сегодня будет еще много таких харчевен. Да и завтра, пожалуй, тоже.

А еще сегодня из Константинополя вылетел голубь. Он полетел куда-то на север. Там его ждала уютная клетка и вкусное зерно. Всего-то нужно отнести записку, привязанную к лапке. Голубь взмахивал крыльями, разрезая ими упругий воздух. Он снова радовался свободе.

Глава 19

Июль 641 года. Словения.

Берислав покидал столицу со смешанными чувствами. Он расстался с матерью и сестрами, которых видел теперь довольно часто. У лекарей старших курсов не было казарменной муштры, только зарядка по утрам и кросс. Они проводили большую часть времени в войсковых госпиталях и городской лечебнице, которую построила княгиня Людмила. Но грусть из-за разлуки с родными с лихвой искупалась радостью от расставания с женой. Берислав вздохнул. Ему крупно не повезло. Ирмалинда оказалась глупа, как курица, но при этом очень быстро поняла, кто она теперь, и какое место занимает в этой жизни. Берислав тяготился ее обществом, а короткие свидания с ней его совершенно доконали. Она вот-вот начнет ронять женскую кровь, а потому вступление в полные супружеские права ожидало молодых людей очень и очень скоро. Все иное стало бы крайне порицаемым обычаями и людьми.