Гибель титанов ч.2

— Я удивлен, царственный! Это поступок, достойный настоящего императора. Гай Юлий поступал так.

— Да, — улыбнулся Святослав. — Но он плохо кончил. Я не так добр, как император Гай. Поэтому у тебя только одна попытка. Обмани меня, и тебе не скрыться даже в Индии, — тут Святослав усмехнулся в густые усы и добавил. — Там правит мой дядя.

— Ну что же, Африка твоя, цезарь, — снова поклонился Григорий.

— Африка не моя. Она переходит под руку василевса Запада, — ровным голосом возразил Святослав. — Так, как это было во времена императора Гонория и его потомков.

— Тогда Египет надлежит передать императорам Востока, — оценил шутку Григорий. — Ведь именно так было во времена этого достославного, но немного недалекого государя?

— Не придирайся к словам, — отмахнулся от него Святослав. — Ты не понимаешь, это другое!

* * *

В то же самое время. Триест.

Это был непростой путь, и весьма опасный для обычного корабля. Нужно ведь обогнуть всю Грецию, густо заселенную диким народом. Долбленые лодки склавинов то и дело атаковали одиночных купцов, а потому скромный купеческий хеландий на выходе в Эгейское море встретили два огненосных дромона. Они патрулировали побережье Греции, выжигая огнем пиратские гнезда. Их экипажи выстроились на палубе и под рев труб и грохот барабанов ударили кулаком в грудь и крикнули троекратное «ура!». Новый клич, принятый на Западе, и совершенно незнакомый на Востоке. Матросы во все глаза смотрели на двух девочек, одетых в пурпур, которых вывели на палубу. В Римской империи августейшая семья для простых людей лишь немногим отличалась от Святой Троицы, и чувства вызывала соответствующие. Этот обычай тянулся с тех времен, когда все Средиземноморье было утыкано статуями императоров, которым приносили жертвы, как богам. Язычество ушло, но вытравить то, что столетиями въедалось в плоть, оказалось невозможно. Высшая власть так и осталась сакральной.

А сами девчонки, сопровождаемые вельможей императора Запада, худым, как палка молодым мужчиной, стояли на палубе, слабо понимая, что вообще происходит. Они росли во дворце, окруженные служанками и евнухами. Они почти не покидали его, а если и покидали, то видели мир из окна носилок матери. А потом их миром стал монастырь, окруженный стенами. Там добрые тетеньки в черных одеждах шептали им, что принять постриг — лучшая судьба для них. Так они попадут в рай. Только вот девчонкам в рай не хотелось. Им хотелось смотреть на море и на чаек, которые летали вокруг и хватали зазевавшуюся рыбку прямо из воды. Юные августы видели чаек только в окно дворца Буколеон, а тут они пролетали прямо над головой, и это было здорово. А еще вельможа, которого звали Константин, научил их играть в чапаевцев. Дурацкая, варварская игра, которая привела обеих август в полный восторг. Куда веселее гонять щелбанами шашки по доске, чем стоять на утренней службе, засыпая от нудного пения монашек. Откровенно говоря, за три недели поездки Феврония и Анастасия увидели и узнали больше, чем за всю свою прошлую жизнь.

А еще по вечерам Константин читал им какую-нибудь сказку из толстенной книги, в которой на каждой странице искусный художник нарисовал разноцветные картинки. Эта книга была необыкновенной, и девочки ждали вечера с жадным нетерпением. Ведь как ни приказывали они Константину, как ни топали ножкой в пурпурной туфельке, книгу им читали только перед сном. «Сказки княгини Милицы» — так она называлась, и ничего красивее девчонки в своей жизни не видели. Они слушали раскрыв рот, погружаясь в мир кикимор и оборотней, лихих батыров и словенских удальцов. И с каждым днем они все меньше и меньше вспоминали досужую скуку монастыря. Ведь вокруг шла совсем другая жизнь, незнакомая им ранее. И эта жизнь била ключом, играя тысячами красок, вкусов и запахов.

— Мы прибыли, мои августы, — сказал Коста, показывая на порт, забитый кораблями. — Это Триест. И там вас ждет сам римский император Самослав.

— Наш братик был императором, — сказала Анастасия. — И отец.

— Империя большая, августа, — ответил Коста. — Один человек не сможет держать на своих плечах такой груз. Это никому не по силам. Даже ваш отец не смог, а он был великим человеком. Не бойтесь, вам не причинят зла. Император Запада — справедливейший из всех правителей. Он позаботится о вас.

* * *

Самослав внимательно рассматривал двух девчушек, которые испуганно жались к нянькам и сверкали карими глазенками, налитыми слезами. Они долго были в пути и выглядели уставшими. Но, тем не менее, к этой встрече их одели как подобает: в длинные туники до пят, прикрытые сверху платьями, расшитыми золотыми вертикальными полосами. Венчало это платье, называемое стола, оплечье, нечто вроде воротника, который надевался отдельно. Иссиня-черные волосы служанки убрали под крошечные диадемы, уложив их в затейливые прически. Девчушки сознавали свое место в жизни и пытались вести себя с достоинством. Они отпустили руки нянек и гордо выпрямили спины, стараясь спрятать свой страх.