Гибель Византии

Турки показали замечательную ловкость в этот ранний период своей истории, употребляя главным образом христианские деньги и христианское оружие, чтобы покорять, а потом и разрушать христианские же государства. В своей политике они держались правила не занимать сразу страну побежденного христианского государя, а налагали на него дань и обязательство поставлять лучшие войска для борьбы с врагами султана, даже если эти враги были дружескими христианскими соседями вассального государя.

Король Марко, герой многих сербских и болгарских национальных песен, метко охарактеризовал чувство, с каким славяне сражались в рядах турецкой армии. В начале боя при Ровине, между турками и валлахами (в 1394 г.) король Марко обратился к своему родственнику деспоту Константину Драгашу и сказал ему: «Молю Бога, чтобы Он дал победу христианам, хотя я поплачусь за это собственной жизнью!»

Эти слова — лишь отголосок страданий, испытываемых всяким христианским воином, когда он, оказавшись в таком положении, вынужден был обнажать меч за магометан-турок, против своих братьев по вере.

Византизм подготовил путь турецкому нашествию. Он ослабил балканские народы, уничтожил их нравственную устойчивость и породил эгоизм, который был источником всевозможного зла. С одной стороны византизм, а с другой стороны юношеская энергия племени врожденных воинов объясняют многое, но далеко не все: следует также принять во внимание отношение Византийской империи к западу Европы.

Когда произошло разделение церкви на Восточную и Западную (1053 г.), они разлучились не с чувством скорби, а с взаимным гневом и горьким озлоблением. Но не разделение церквей послужило началом отчуждения, — оно было скорее результатом более глубокого разлада чувств и воззрений. Древний Рим и Рим новый не были одинакового характера, одинакового склада и темперамента. Разделение только усилило их взаимное отвращение. Духовенство и монахи изо всех сил старались усилить скрытую антипатию и раздуть ее яркое пламя. Источник озлобления, открытый руками духовенства у самого подножия алтаря, превратился в глубокую реку, затопившую каналы, вырытые политическими событиями.

Норманны, занявшие южную Италию, сочли необходимым перебраться в Албанию, провинцию Византийской империи. С благословения папы Григория VII, Роберт Гюискар, «герцог по милости Божией и Св. Петра», осадил Дураццо (Дирахиум) в 1081 году. Это укрепленное место на Албанском берегу Адриатического моря служило ключом к древнему Римскому пути, который, пересекая Албанию и Македонию по диагонали, вел в Салоники, где соединялся с другой стратегической дорогой, ведущей в Константинополь. Можно сказать, что Дураццо служил западными воротами в Византийскую империю.

Замечательно, что даже при этой первой попытке стать твердой ногой на Балканском полуострове, разыгрались враждующие интересы. Пока Роберт Гюискар и папа Григорий VII пытались овладеть древней Византийской империей, Венеция послала свой флот, чтобы помочь императору отразить их нападение. И хотя норманны разбили византийскую армию, взяли Дураццо и завоевали множество городов и крепостей в Эпире и Фессалии, однако в конце концов они вынуждены были приостановить свое продвижение, так как германский император Генрих IV вторгнулся в Италию.

Норманны, однако, не отказались от своего замысла. В течение почти целого столетия Византийской империи пришлось защищаться от их нападений. За походом Гюискара следовали походы Богемунда (1107 г.), короля Рожера (1146) и наконец, Танкреда (1185). Танкред не только завладел Дураццо и Салониками, но вступил во Фракию, на пути в Константинополь.

Победы норманнов имели важные последствия. Они помогли разрушить силу византийского оружия в глазах сербов, болгар и албанцев. Они потрясли ослабленную империю и положили начало ее медленному распаду. Они доказали Западной католической Европе, что завоевание Восточной империи возможно. И эта уверенность воспламенила честолюбие пап, внушив им желание обратить Восток в католичество, — оружием, если не помогут аргументы, — и заставить его подчиниться Риму.

Знаменательно, что папа Григорий, в письме 1073 г. к Эбули де Росси, заявил, что «гораздо лучше для страны оставаться под владычеством ислама, нежели быть управляемой христианами, которые не хотят признавать прав католической церкви». Ответ Востока на эти слова мы узнаем впоследствии от взволнованных греков, за несколько дней перед великой катастрофой.