Гибель волхва

Никаких следов Рода тут не было, и с каждым шагом Всеслав сознавал, что отыскать тайник, сделанный Ором и Ратаем, не сможет никто. Они прожили тут всю жизнь, ведали каждую тропку и могли укрыть и укрыться бесследно. Но вдруг мелькнула мысль - они ведь просили у него отраву. И если все другие живы, то нужна она была им самим.

Волхв кликнул Славу, и почти бегом они помчались к кладбищу.

Соловей догадался верно - в черном мраке кладбища лежали мертвые старики. Бессильный свет едва пробивался в погребальницу, освещая установленные здесь глиняные урны.

Сколько веков жила вятичская весь, сколько людей рождалось тут, чтобы рубить и выжигать лес, засевать пал и собирать урожай! Все дни трудились русичи на своих рольях и потом благодарили Солнце, Весну, Небо; нетерпеливо ждали поворота Зимы к Лету - и торжествовали.

В полюдье на погост [место остановки возле весей князя или его людей во время сбора даней] приходили слуги князя, и им отдавали многое из добытого тяжкой работой. Вои уплывали к своим гридням, а смерды, дождавшись прилета первого жаворонка, начинали новый год.

А когда кто-либо умирал, пепел его укладывали вот в такую урну-избушку, приносили и ставили рядом с урной отца, деда, прадеда - и кто сегодня помнил всех лежащих в кургане? Чтили не пепел, а душу-навью, не забывавшую весь.

Костер уносил на небо всех; лишь эти двое лежали сейчас перед волхвом, протянув друг к другу руки со скрюченными пальцами.

Всеслав подошел к убившим себя старикам, склонился над ними и только теперь увидел на тощих шеях темные бугры; всмотревшись, он понял, что это следы от укусов гадюк, и стал озираться. Но змеи если и не покинули еще кладбище, то спрятались между урнами.

Волхв рассердился: Ор и Ратай погибли мучительной смертью потому, что он не дал им отравы, и он опять оказался виновным.

- Иди сюда, - резко повернулся Всеслав к входу, - вынесем их, зверье тут сгрызет, сжечь надо!

Когда они перетаскивали наружу покойников, Соловей недоуменно поглядывал на мальчика: тот делал все уверенно и спокойно, как человек, все повидавший на своем коротком веку.

На свету лица стариков потемнели, но были по-прежнему спокойны, будто смерть для них оказалась такой же привычной, как и сон.

Всадники возникли неожиданно и бесшумно; обернувшись на надоедливого слепня, волхв увидел среди деревьев людей. Первым слез с коня Кулик. Он подошел ближе, строго оглядел мертвецов, потом повернулся к Всеславу.

- Они умерли?

- Да, дали гадюкам укусить кровяные жилы на горле.

- Почему они так сделали?

- Не знаю.

- А думаешь что?

- Думаю, они спрятали Рода и потом убили себя.

Кулик быстро перевел разговор другим византийца, видимо, не все понимали по-русски. Византийцы тихо зашептались; волхв сперва внимательно глядел на незнакомых иноземцев, но вдруг увидел позади них Опенка. Тот с жесткой ухмылкой смотрел на Соловья.

- Ты смерд? - снова начал допрос попин.

Всеслав обнял за плечи сироту, прижал к себе, потом повернул голову от Переемщика к Кулику.

- Нет, не смерд - изгой! Родился в Липовой Гриве, но ее сожгли враги; я скитался.

- Да волхв он! - выкрикнул Опенок.

- Я знаю травы, лечу людей, но я не волхв... Волхованием никогда не занимался. Но Род - _м_о_й_ бог!

- Ваши боги суть бесы! - спокойно возразил попин. - Истинный бог один - Иисус Христос.

Всеслав промолчал, а Кулик, внимательно оглядевшись вокруг, снова уставился на Соловья.

- Куда же они девали Рода?

- Я искал, но не нашел. Зарыли где-нибудь.

- Там нет? - указал византиец на курган.

- Нет, только урны.

- Зачем же они зарыли идола?

- Боялись, что вы изрубите его!

Попин снова пересказал разговор.

- Ты еще будешь искать своего... их Рода? - показал на трупы Кулик.

- Нет, - твердо ответил Всеслав. - Бога теперь никто не найдет. Потом, когда-нибудь...

- Но если наткнешься на него ты, должен нам сказать, запомни!

Греки, отроки и Опенок уехали, а волхв и мальчик стали собирать дрова для костра. Пока они втащили наверх стариков, пока огонь разгорелся, наступил вечер. Справа от костра из-за леса выплыла холодная луна, но свет ее поблек от погребального пламени.

Огонь гудел и трещал, внутри костра виднелись черные ребра сучьев и веток. Когда загорелись Ор и Ратай, пламя рванулось к небу и стало превращаться в темный дым.

Глубокой ночью волхв и мальчик возвращались в избу. Всеслав, собиравший пепел стариков, обжег руку и все дул на нее, успокаивая боль.

Чайки на острове спали и сердито завозились, закурлыкали, когда люди проходили возле их гнезд.

Потом мальчик почти неслышно плыл по реке, а Всеслав шагал по дну и прямо перед глазами видел отражающиеся в Клязьме звезды, луку и думал, что сейчас там летят священные души гудошника Ора и пахаря Ратая, сберегших для будущих русичей великого русского бога.

Еще одно неожиданное событие произошло через три дня. Утром, как обычно, Всеслав пошел проверять в лесу перевесы. Осмотрев несколько пустых ловушек, волхв двинулся к дальнему перевесу, куда дичь попадала чаще всего.