Гибельное море

– Я услышала имя сестры. Она исчезла в семнадцать лет во время похода. Ночью видели, как она залезала в палатку, но утром ее там не оказалось. Друзья ее искали и искали. Мы с родителями – и все, кого мы знали, плюс множество незнакомых людей – прочесали все вокруг, но не нашли и следа. В прошлом это место населяли гигантские змеи, и хотя никто в семье не решался об этом заговорить, мы все сочли, что моя красавица-сестра попала на ужин какому-то ужасному чудовищу, поскольку не видели другого объяснения. И тут ее имя всплыло. Я спросила Икара, не помнит ли он вопрос. Он помнил: «Назови самого способного мага стихий, еще не достигшего зрелости». Моя сестра была стихийником. И мать называла ее самым сильным магом, которого встречала. Мама знала, о чем говорит – много лет она проработала директрисой школы. Мы с Икаром пораженно смотрели друг на друга, почти парализованные возможным значением своего открытия. Но как мы могли узнать, совпадение ли исчезновение моей сестры через неделю после того, как ее имя слетело с губ оракула, или действие злых сил? Идея принадлежала Икару. Его месяц передышки заканчивался, и скоро Лиходей собирался воспользоваться его даром. Но в эти две недели, восстановив свои силы, Икар хотел, чтобы я задала ему вопрос: «В следующий раз, когда Лиходей спросит о самом способном стихийнике, еще не достигшем зрелости, что случится с этим магом?». Мы сделали, как планировали. Дрожа, я задала вопрос, и оракул впал в глубокий транс. Почти через четверть часа он проговорил глубоким зловещим голосом: «Мага стихий используют в жертвенной магии».

Иоланте показалось, будто ей проткнули грудь.

– Но жертвенная магия – табу.

– Нет, – бормотал Кашкари, как будто про себя. – Нет. Нет. Нет.