Гибельные боги (СИ)

— Похоже, у него хребет переломан, — хрипло бросил он.

— Я не давил его! Я не давил! Он упал с верхних козел и прямо на перекладину кареты, — истерично взвизгивая, оправдывался стоявший рядом икавший кучер. — Это он виноват, это он…

Он не лгал: высокие козлы стоявшей рядом кареты пустовали, и виновником столкновения подлинно был погибший.

Наконец беднягу извлекли на мостовую. «Мертвец», уверенно проронил кто-то. Спина погибшего была переломана, часть лица — свезена до крови. Но на голове были отчетливо видны залысины почти до макушки, до синевы выбритый подбородок, родинка возле глаза.

Джустиниани узнал Оттавиано Боргезе.

Глава 9. Падучая

Ибо взгляд его и изменившийся цвет лица

обличал в нем душевное смущение.

Его объял ужас и дрожание тела,

из чего явна была смотревшим скорбь его сердца.

2. Мак.3.16

Джустиниани покачнулся, но, по счастью, нашел опору в тротуарной ограде. Опершись на неё, он перевел дыхание, но кровь продолжала стучать в голове, по вискам струился холодный пот. Ему казалось, что он просто чего-то не понимает, и надо только успокоиться, смирить сердце и дух, и понимание придет, все прояснится.

Это ж надо такому случиться-то? Падение с верхних козел — дело нечастое, но при отсутствии опыта…

Джустиниани сунул озябшие руки в карманы и вздрогнул: пальцы его наткнулись на сломанный вольт Боргезе. Фигурка было переломана им пополам, по спине. У лежащего же на булыжной мостовой был сломан позвоночник. Ну и что? Это же пустое совпадение, нелепая случайность, несчастный случай!

Он поймал себя на том, что не хочет признать дурной связи между смертью Боргезе и сломанным им вольтом. Разум отталкивал от себя эту безумную мысль, просто не мог вместить.

Тут, однако, его встряхнуло. Катарина! Она-то где? Логика подсказывала, что в карете, и он, стараясь не попадать в полосы света, протиснулся к двери экипажа Боргезе, выходившей к тротуару. Он открыл дверь и понял, что надо торопиться: девица со связанными руками и кляпом во рту была в полуобморочном состоянии. Ножом он быстро перерезал веревки, развязал полотенце, затянутое на затылке, сунул все это в карман и осторожно вытащил девицу из кареты. Он успел вовремя: из бокового проулка появилась черная полицейская карета. Он поставил Катарину на ноги и нырнул в тень соседнего дома, под прикрытием которого добрался до угла, молясь, чтобы никто его не заметил.

За углом он торопливо подхватил девицу на руки, и, оббежав квартал, осторожно вышел к своей карете. Тем временем экипажи, загораживавшие дорогу сзади, разъехались, и он, протиснув девицу внутрь салона и с досадой заметив, что с ее ноги спала туфелька, положил Катарину на подушки сидения. Потом велел кучеру развернуться и ехать домой. Напоследок выглянул в окно кареты: на улице было темно, все скучились у столкнувшихся карет, ему удалось проскочить незаметно.

По дороге Джустиниани, пощупав пульс девушки, убедился, что опасности нет, и тогда стал методично обдумывать, что рассказать Одескальчи о своем приключении? Как объяснить, почему он поехал в Кампо-Марцио? Впрочем, зачем вообще упоминать об этом? В итоге он быстро сочинил рассказ, представлявший собой тряпичное одеяло лжи, сшитое из лоскутков правды. Джустиниани вообще-то не любил лгать, но просто не представлял себе правдивый рассказ о сломанном вольте. Он не хотел верить себе сам — кто же тогда ему поверит?

…Винченцо в юности читал о триумфаторе Камилле, когда тот, облаченный в вышитую пальмовыми ветвями тунику и украшенную золотыми звёздами пурпурную тогу, стоя в лавровом венке на позолоченной колеснице, вступил на Марсово поле, римляне смотрели на него как на живого бога. Почти также смотрели на него мессир Одескальчи, Луиджи, Джованна и Доната, когда он внес в дом Катарину, зажимая под локтем чёртов ларец. Девица начала уже подавать признаки жизни, а нюхательная соль привела ее в чувство. Перепуганная Джованна суетилась возле подруги, Доната принесла что-то ароматное в чугунке, а Микеле Одескальчи, совсем изнемогший от беспокойства, попросил его рассказать о случившемся. Где он нашел дочь? С ней ничего не сделали? Старик от волнения еле выговаривал слова.

Джустиниани, понимая, что смерть Оттавиано завтра станет известна всем, коротко рассказал, как побывал в палаццо Боргезе, потом решил обратиться в полицию, по дороге неожиданно увидел столкновение карет и погибшего Оттавиано. В его карете нашел синьорину и, понимая, что скандал не в ее интересах, привез её обратно. Он сам удивился, как правдоподобно и гладко звучала эта подвергшаяся цензуре здравого смысла история.