Гибельный шторм (ЛП)

Когда–то его звали Током Деренотом. Он все еще откликался на это имя его физической оболочки, но оно уже не могло полностью описать его сущность. Когда–то он входил в состав Третьей руки Несущих Слово, но уже давно вырос из этой роли. Когда–то он служил капеллану Курте Седду. Но и из этой роли он давно вырос. Он стал воплощением высшей истины Слова. Теперь их стало двое, но при этом они были одним. Он отбросил ограничения плоти и ложь, наполнявшую его прежнюю жизнь.

Он стал Освободившимся.

Он сопротивлялся трансформации. В глубинах Калта, когда Курта Седд принес ему свой дар, он продолжал цепляться за теперь уже казавшиеся банальными остатки человечности. Он согрешил против Слова. Он презрел волю богов. И теперь каялся.

Несмотря на то что теперь его звали Освободившимся, он все же был узником, сидящим на командном троне боевой баржи «Де профундис». Материальные и псионические цепи приковали его к этому креслу. Его нервная система и силовые кабели корабля слились воедино. В залах и отсеках судна шел ритуал, с каждым мгновением все сильнее связывавший корабль и существо, сидящее на троне.

Он с радостью позволил заключить себя в эти оковы, ибо они знаменовали кровавое раскаяние. Боль, которую они причиняли, была столь же незначительной, как и муки трансформации. Самоуверенность и корыстные помыслы в итоге погубили Курту Седда, который тянул с собственным преображением слишком долго. Ток Деренот понимал суть подчинения. Он научился преследовать цели более великие, чем его собственные, и был вознагражден. На Калте к нему пришла некая сущность, назвавшаяся предстоятелем неделимости. Она забрала его с Калта и принесла на «Де профундис» ради участия в великой охоте.

Когда ритуал завершится, его спустят на добычу.

Еще немного. Еще чуть–чуть.

Его пасть растянулась в широкой всезнающей ухмылке.

— Строй разваливается, — доложил магистр 1-го ордена Вер Каспеан.

«Так быстро».

Жиллиман сумел сдержаться и не выказать раздражения. Этот прыжок оказался даже короче предыдущего, и шторм грозил вот–вот выдавить его группу обратно в реальное пространство.

Стратегиум на «Самофракии» можно было изолировать от остальной части мостика и ежеминутных нужд корабля. И сейчас двери были закрыты. Помещение превратилось в штаб военного руководства легиона. Здесь проверялись теории, отсюда начиналась практика. Купол стратегиума был ниже, чем на мостике, и освещался гололитической проекцией локальной звездной карты. Относительная теснота и постоянно обновляющаяся информация заставляли разум лучше фокусироваться на происходящем.

На звездной карте не отображалось ничего во время путешествия через варп. И это была лишь одна из множества проблем операции, план которой рассыпался на глазах. Жиллиман бегло анализировал нескончаемый поток отчетов. Гололиты на столе тактикариума пестрели прогнозами, догадками и пробелами. Вселенная будто дразнила примарха, показывала, как разваливается его теоретическая модель кампании, и никакие практические действия не могли этому помешать.

Он разбил свой флот на множество ударных групп; мощи каждой хватило бы, чтобы уничтожить целую звездную систему. Он приказал всем держать плотный строй. Если варп–шторм начинал разбрасывать корабли, группа должна была выйти из имматериума и собраться снова, а затем повторить попытку. Потоки эфира уже начали растаскивать звездолеты в разные стороны, а ведь прыжок только начался…

Настил палубы раскачивался под ногами, пока «Самофракия» прокладывала путь через бурю. Офицеры Ультрамаринов, собравшиеся в стратегиуме, не обращали на это внимания; они стояли неколебимо, будто мраморные изваяния. Периферийным зрением Жиллиман замечал рябь, пробегающую по дверным панелям. Материальность корабля оказалась менее стойкой, чем воля его сынов.

— Теоретически, — произнес Тит Прейтон, перекрывая гул динамиков, бесстрастно объявляющих о все новых прорехах в строю, — повышенное сопротивление означает, что мы на верном пути.

— Очень вольная теоретизация, — ответил Робаут библиарию. — Подозрительно напоминает принятие желаемого за действительное.

— Не спорю, — кивнул Прейтон.

— И у нас нет выбора, кроме как проверить эту теорию, — продолжил примарх. — Капитан, — он связался с Турецией Альтуцер, — прекращайте прыжок.

— Как прикажете, мой господин.

В недрах «Самофракии» что–то задрожало. По всей длине корабля прокатилась судорога. Волна прошла под ногами Жиллимана, и примарх поморщился, чувствуя боль корабля. Через мгновение в воздухе что–то изменилось, реальность стала более четкой. Они вернулись в материальную вселенную.

После нескольких неуверенных всполохов под куполом стратегиума зажглась звездная карта. Жиллиман всмотрелся в голограмму.

— Приношу свои извинения, — сказал Прейтон, — Я и правда пытался выдать желаемое за действительное.