Гиблая слобода

Вкрадчивый ветерок ласково пробегал по Сене, поглаживая ее против шерстки.

Анфилада мостов отражалась в реке бесчисленными бликами своих фонарей.

— Это тебе почище цветных фильмов, — заметил Мимиль.

На площади Сен — Мишель ребята постояли, облокотясь на парапет. В ореоле света четко вырисовывался Собор Парижской богоматери, лучи прожекторов выхватывали из темноты ажурную иглу Сент — Шапель, а остров Ситэ казался фантастическим замком из какой-то старинной легенды.

— Подумать только, ведь люди приезжают за сотни и тысячи километров, чтобы поглазеть на это! — с гордостью проговорил Шарбен.

Они долго стояли так, молча. Ла Суре переводил взгляд с восьмерых парней, застывших у парапета набережной, на причудливые фасады зданий, словно сотканные из света в глубине реки.

На бульваре Сен — Мишель ребята вновь обрели дар речи и свое бурное веселье. Перебрасываясь шутками, они пробирались сквозь людской поток, выливавшийся из кино после окончания сеанса.

— Ты слышал, как клялся Картье: «Ну, конечно же, господа, само собой разумеется, господа». А Шарбен-то пыжился; шея у него чуть не выскочила из пристежного воротничка.

— Еще бы, как ему не чваниться с такой дырой на заду!

До станции добрались как раз вовремя: успели вскочить на ходу 'в последний поезд. Ребята тотчас же завладели целым купе и принялись горланить: они уже чувствовали себя дома.

В Денфер — Рошеро Жако подобрал под скамейкой вечернюю газету, разорвал одну страницу на мелкие кусочки и начал обстреливать Шарбена. Тот в ответ швырнул в него целую пригоршню бумажных шариков.

На остановке «Университетский городок» к игре присоединились Мимиль и Рыжий, а тем временем Жюльен и Октав в поисках боеприпасов шарили под скамейками и в сетках вагона.

На станции Лаплас господин, читавший в газете какой-то роман, брезгливо стряхнул бумажки с отворотов своего костюма. Женщина, вязавшая рядом с ним, проговорила:

— Ну и молодежь пошла нынче, хулиганье!

В Бур — ла — Рене град бумажных шариков обрушился на середину вагона.

В Антони господин с газетой, исчерпавший весь запас яростных взглядов, отказался продолжать чтение. Он оторвал от газеты страницу, но не ту, где был напечатан роман, скатал из нее шарики и контратаковал нападающих их же оружием. Все бойцы мгновенно сосредоточили на нем огонь своих батарей.

Тогда другие пассажиры, смеясь, вступились за господина с газетой и принялись рвать какие-то бумаги, обертку, пакеты; некоторые даже перехватывали бумажные шарики на лету.

Женщина, сидевшая рядом с господином, закрывала вязаньем лицо и игриво посмеивалась.

Когда парни сошли с поезда, бумажный снег грустно осел в проходе и на скамейках вагона, а пассажиры проводили молодежь веселыми криками.

* * *

В зале «Канкана», на эстраде для оркестра, составили, несколько столов. На этой импровизированной трибуне разместились мэр, Раймон Мартен, почтенный господин, представлявший организацию «Католические семьи», Ла Суре и Жако Леру. Ла Суре присутствовал на собрании как представитель Новостройки, Жако волей — неволей тоже пришлось сидеть в президиуме, так как его избрала своим делегатом молодежь Гиблой слободы и Шанклозона.

Мартен собирался взять слово, как вдруг дверь в глубине зала открылась и чей-то голос крикнул:

— Раймон! Полицейские явились к тебе домой! Они хотят выкинуть вас с Ритоном на улицу.

Мартен застыл с открытым ртом, листки с текстом речи задрожали в его большой руке. Присутствующие переглядывались… Жако вскочил с места, выбежал из-за стола и, остановившись у края эстрады, заорал:

— Чего же вы ждете? Надо сейчас же бежать туда всем! — Он спрыгнул с эстрады и бросился к двери.

Мартен опомнился. Он улыбнулся, видя, что все устремились вслед за Жако. Ла Суре взял под руку своего соседа и сказал ему тихо:

— Вы ведь не покинете нас в такую минуту, господин мэр!

Конечно, это мамаша Жоли со своего сторожевого поста первая заметила голубой фургончик. Она тотчас забила тревогу, предупреждая соседей о грозящей опасности, и мадам Лапмен вместе с мадам Валевской успели захлопнуть дубовую дверь Замка Камамбер.

Берлан тут же вскочил на свой велосипед и помчался предупредить Мартена. Полицейский комиссар решил, по-видимому, что лучше всего провести операцию в тот вечер, когда все боевые силы Гиблой слободы соберутся в «Канкане». Поэтому он и выбрал эту субботу. Толпа, возглавляемая Жако и Шарбеном, явилась как раз вовремя, и осаду Замка Камамбер пришлось снять. Полицейские вновь уселись в свой фургончик, а мэр с комиссаром отправились пешком, споря и яростно жестикулируя.

Мадам Лампен и мадам Валевская приготовили кофе. Его пили, примостившись на ступеньках парадной лестницы: собравшиеся все равно не поместились бы ни в одной из квартир, а расходиться им не хотелось. Раймон Мартен улыбался, глядя в свою чашку.

Жако сидел на верхней ступеньке лестницы, выше всех остальных. Вдруг чья-то ложечка звякнула о чашку. В полумраке позади себя он различил фигуру Бэбэ. Девушка отвернулась. Жако допил кофе и поставил чашку рядом с собой на ступеньку лестницы. Сжал обеими руками голову и прошептал, не оборачиваясь: