Гиблое место

– В Эль-Энканто я, кажется, не бывал, – продолжал он, не отрываясь от окна, – но всякий раз, как вы произносите это название, у меня под ложечкой екает, будто я лечу с американских горок. Думаю про Эль-Энканто, пытаюсь вспомнить, а сердце так и скачет, и во рту делается сухо, и дышать трудно. Вроде бы у меня с этим местом и связаны какие-то воспоминания, но память сама хочет их отогнать. Должно быть, там со мной приключилось что-нибудь очень скверное.., что-нибудь такое, что и вспомнить страшно.

– Срок действия водительских прав у Фрэнка истек семь лет назад, – рассказывал Бобби. – По данным Департамента дорожного транспорта, Фрэнк их больше не продлевал. Нам, можно сказать, повезло: еще немного – и имя Фрэнка выкинули бы из всех файлов.

Он положил на стол еще две распечатки.

– Зубы на полку, Шерлок Холмс и Сэм Спейд!

– Что это такое?

– Протоколы задержания. Фрэнка дважды задерживали за нарушение правил. Первый раз в Сан-Франциско лет шесть назад. Второй – пять лет назад на шоссе 101, к северу от Вентуры. Каждый раз оказывалось, что водительские права у него просрочены, а сам он ведет себя настолько странно, что полиция предпочитала его задержать. – Человек на фотографии, прилагавшейся к протоколам, выглядел несколько моложе и полнее Фрэнка, и все же Джулия без труда узнала своего нынешнего клиента.

Бобби отодвинул ворох денег и присел на край стола.

– Каждый раз он ухитрялся бежать. Полиция наверняка и сейчас его разыскивает, но уже не так усердно: проштрафившийся шофер – не уголовник.

– Хоть убейте, не помню, – признался Фрэнк.

– Каким образом ему удалось бежать, в протоколах не сказано. Я подозреваю, что для этого едва ли понадобилось перепиливать решетку, прорывать туннель, стращать охрану пистолетом, вырезанным из куска мыла, или пускать в ход другие испытанные уловки. Наш Фрэнк и без этих штучек-дрючек обойдется.

– А, телепортировался! – сообразил Хэл. – Улучил минуту, когда никто не видит, – и поминай как звали.

– Вот и я так думаю. После этого он и обзавелся липовыми удостоверениями. С такими никакая полиция не страшна.

Джулия прочла протоколы и заключила:

– Ну что ж, Фрэнк, по крайней мере, теперь мы убедились, что твоя настоящая фамилия действительно Поллард, выяснили, что ты живешь в округе Санта-Барбары, и даже знаем твой настоящий адрес, и тебе больше незачем ютиться в мотеле. Дело наконец сдвинулось с места. Бобби ликовал:

– Зубы на полку, Холмс, Спейд и миссис Марпл! Но Фрэнк не разделял общего торжества. Он отошел от окна и снова опустился в кресло.

– Сдвинуться-то оно сдвинулось, но и только. И как медленно оно движется.

Сцепив руки и упершись локтями в расставленные колени, он наклонился вперед и принялся угрюмо разглядывать пол.

– У меня сейчас шевельнулось нехорошее подозрение. Что, если у меня не только одежда не правильно восстанавливается? Что, если путаница происходит уже и в организме? По мелочам. Незаметно. Сотни или тысячи неполадок на клеточном уровне. То-то я чувствую себя так погано, выматываюсь, хандрю. Неспроста я стал такой бестолковый, разучился читать и считать… Вдруг это от того, что ткань мозга восстановлена не так.

Джулия покосилась на Хэла, на Бобби. Видно, они и рады бы разубедить Фрэнка, но уж больно его предположения похожи на правду.

– Медная-то пряжка с виду была вполне нормальной, – напомнил Фрэнк. – А Бобби дотронулся – и от нее осталась только пыль.

Глава 40

Во сне голова у Томаса опустела, и в нее набились гадкие сны. Как он живьем кушает маленьких зверьков. Как пьет кровь. И что Беда – это он и есть.

Вдруг сны оборвались. Он сел в постели, хотел закричать, а внутри у него ни одного звука. Сидит, дрожит от страха, дышит часто и тяжело, так что в груди больно.

Вернулось солнышко, ночь ушла, и Томасу стало легче. Он слез с кровати, сунул ноги в туфли. Пижама холодная от пота. Томас поежился. Натянул халат. Подошел к окну. Небо славное, синее. Газоны после дождя мокрые-премокрые, дорожки потемнели, а земля на клумбах совсем черная. А в лужи, как в зеркало, смотрится синее небо. Много дождя пролилось с неба, весь мир промыло, он теперь как новенький. Это хорошо.

Где-то сейчас Беда? Близко или далеко? Но тянуться к ней Томас не стал. Ночью она его чуть не поймала. Сильная такая – Томас едва вырвался. Он от нее – Беда не отстает. Он назад – а она сквозь ночь мчится за ним. На этот раз он от нее быстро ушел, но кто знает, что может случиться в следующий раз. Вот возьмет и не отвяжется и шмыгнет прямо к нему в комнату. Да не мысль свою пошлет ему вдогонку, а сама заявится. Как это у нее получится, Томас не знал, но чувствовал, что Беда на такое способна. И если Беда придет в интернат, начнутся те страсти, которые у Томаса в голове, когда он спит. Начнутся наяву. И никак уже от них не спастись.