Гиблое место

Я подошел к козлиной голове. Чучело было сделано из рук вон плохо, мерзко пахло, шерсть на морде начала облезать, зато в глаза были вставлены два отполированных, черных, как ночь, куска агата.

– Боярин! Раздели! – позвал староста. Он вбежал в спальню, тяжело дыша с бледным лицом. – Правду говорили люди, что боярина Сатана пометил!

Я пошел вслед за ним, мы спустились на первый этаж, где в пустом зале но столе лежал убитый мной человек. У стен робко жались давешние плакальщицы. Две старухи обмывали тело. Стараясь не смотреть на глубокую рану на шее, я осмотрел тело Меченого. Вызывающие ужас дьявольские отметины меня нисколько не удивили. Я ожидал чего-то подобного: на плечах у самозваного боярина были самые обыкновенные татуировки.

– А он не Антихрист? – испуганно спросил староста.

– Дебил он закомплексованый, – непонятно для крестьян ответил я. – Как приготовите, можете хоронить.

– На кладбище или так зарыть?

– Можно и на кладбище, мертвые сраму не имут.

– Ну, если только ты велишь, – мало что поняв, уважительно сказал староста, окончательно признавая меня за начальника. – А с бабами что делать?

– Пусть идут наверх, я с ними поговорю.

То, что выделывал с несчастными женщинами извращенец, меня не интересовало, однако нужно было решить, что с ними делать дальше. Наложницы, повинуясь команде старосты, двинулись вслед за мной. Я нашел горенку с несколькими лавками, попросил женщин сесть, а сам остался стоять у окна. Теперь при нормальном освещении и спокойном состоянии мне удалось их рассмотреть. Вкус у Меченого был значительно лучше, чем можно было судить по его изыскам в архитектуре и дизайне. Все девушки были молоды и красивы.

– Ты как сюда попала? – спросил я кареглазую красотку с тонкими чертами лица.

– Тятя продал, – просто ответила она. – Кормиться было нечем, всему семейству погибель.

– А ты? – спросил я следующую красавицу с густыми льняными кудрями, еще всклоченными после недавней ритуальной скорби.

– Меня в холопки силой увезли от родных родителей. Боярин сказывал – за батюшкины долги.

– Понятно. Тебя тоже продали? – обратился я к очередной девушке.

– Нет, меня боярин у татар выменял. Они тятю зарезали, а нас всем семейством, с мамкой и братиками, в рабство гнали.

– Что же мне с вами делать? – задал я риторический вопрос.

– Оставь нас при себе, боярин-батюшка, – подсказала выход кареглазая девушка, – мы всему обучены, что скажешь, то и сделаем. И в цепях можем, и под поркой. Боярин покойный ко всему приучил.

– Не могу, милая, – почти извиняясь, сказал я, – мне держать гарем не по обычаю. Может, вам к родителям вернуться, у кого они есть?

– Куда ж нам возвращаться, коли мы порченые, – вступила в разговор до сих пор молчавшая девушка с полным, круглым лицом и чувственными губами. – Нас родители назад не примут, и никто замуж не возьмет. Нам одно остается, камень на шею и в воду.

– Ваша-то в чем вина? Вы же не сами сюда пришли, а насильно!

– А нас и слушать не станут...

Все пригорюнились, включая меня. Как обычно бывает, крайними всегда почему-то оказываются не палачи, а жертвы. Я действительно не знал, что делать с бедолагами. Решив, что, в крайнем случае, отдам их под надзор и опеку Натальи Георгиевны, я окончательное решение отложил на следующий день.

– Ладно, утро вечера мудренее. Похороним вашего губителя, может быть, что-нибудь и придумаем. Пока идите к себе.

– А выходить нам на вольный воздух можно или в светелках сидеть? – задала вопрос полнолицая.

– Можно, конечно, может, женихов себе приищите, а я за приданым не постою, – пошутил я.

– А новенькую отпереть? – опять спросила та же одалиска.

– Какую новенькую? – не понял я.

– Ту, что в тереме запертая сидит.

– Господи, еще одна на мою голову, – подумал я, а вслух сказал: – Конечно, выпустите.

– Боязно туда идти, да нам самим и дверей не открыть – произнесла девушка, почему-то смутилась и покраснела.

– Пошли, покажете, где ее заперли.

Вся стайка жертв мужской сексуальной агрессии суетливо бросилась показывать темницу очередной мученицы, а я, чувствуя себя товарищем Суховым из фильма «Белое солнце пустыни», пошел следом за своим новоявленным гаремом. «Темница» или, вернее, «светлица» находилась в одной из дурацких башенок на самом верху дома. Дверь оказалась запертой тем же самым способом, что и в спальню. Я потянул веревку, вытянул тайный штырь и, пригнувшись, вошел в тесную коморку с узким стрельчатым окном. Лица женщины, которая встала навстречу, против света было не разглядеть.

– Здравствуй, милая! – как можно доброжелательнее сказал я.

– Здравствуй, Алеша, – тихим голосом ответила женщина и сделала маленький шажок в мою сторону.

В груди у меня похолодело, и разом стали ватными ноги.

– Аля! – только и смог произнести я. – Алечка!

Потом меня словно бросило вперед, и я сжал ее в объятиях. Жена вздрогнула, на какой-то миг у нее напряглись плечи, но тут же расслабились, и она прижалась ко мне.

– Аля, Аля! – бессмысленно повторял я в те моменты, когда отрывал губы от любимого лица. – Неужели это ты!