Гиблое место

Это свойство человека – претерпеваться ко всему, боли, неудобству, даже голоду. Все перечисленное было у меня в наличии, и сначала мне хотелось только одного – упасть на землю, устроить удобнее вывернутые ноги и хоть на время забыться. Однако постепенно я притерпелся к боли и втянулся в ритм движения.

Оценить время, когда меня везли в виде тюка, перекинутого через спину лошади, с мешком на голове, я не мог, потому не знал, на каком расстоянии от деревни Першино нахожусь. Теперь, когда каждый шаг моего Росинанта отдавался болью во все теле, тоже. Дорога казалось бесконечной, а каждая минута – часом.

Просека, по которой мы влачились с конягой (иначе о таком передвижении и не скажешь) в неизвестном направлении, все никуда не выходила, а солнце уже уходило за горизонт. Я с надеждой вглядывался вдаль, Блуждать по лесу или ночевать на сырой земле мне никак не хотелось. К тому же начала мучить жажда, а о том, чтобы слезть со своего одра и напиться из канавы, я не мог даже мечтать. Второй раз мне на него было не взобраться.

У меня уже начали мельтешить в глазах черные мухи, когда, наконец, лес поредел, и мы выехали на проселочную дорогу. Как ни странно, ни одного указателя на ней не было, и выбор направления пал на меня. Я же, в свою очередь, взвалил его на лошадь, уповая на ее инстинкт. Однако мой тихоходный одр не проявил никакого интереса к поиску своей конюшни и задумчиво встал на перепутье, давая отдых моим болезненным чреслам.

Когда стояние на месте затянулось настолько, что грозило стать вечным, я преодолел страх предстоящих мучений и сказал свое: «но». Лошадь послушно мотнула головой, тихо заржала, но не тронулась с места. В ответ невдалеке послышалось ответное ржание. Я выпрямился в седле и вперил взор в пустынную дорогу, ожидая новой напасти.

Однако на этот раз чаша сия меня миновала. Из-за поворота показалась обычная крестьянская подвода. Никаких казаков или татар следом за ней не появилось, и я с ликованием в душе ждал приближения источника информации, а, возможно, и помощи.

Правил низкорослой, мохнатой крестьянской лошаденкой мужик в островерхой войлочной крестьянской шапке. Мой вид его не встревожил, и он без опаски подъехал вплотную.

– Доброго здоровьица, добрый человек, – произнес потенциальный спаситель, спрыгивая с телеги и кланяясь.

– Доброго здоровья, – ответил я. – Куда путь держишь?

– Сено возил на продажу, теперь возвращаюсь в деревню, – вежливо улыбаясь, сказал мужик.

– Першино далеко отсюда?

– Далече. Эвон тебя занесло! К ночи доберешься, да и то едва ли.

– А что здесь поблизости?

– Валуево.

О такой деревне я не слышал. В принципе, в вотчину Меченого я и не рвался. Попасть туда в таком беспомощном состоянии было рискованно. Как в любое другое место, когда не в силах себя защитить.

– Еще какие деревни есть поблизости?

– Всякие есть... Беляево, Гордищи...

– Так и Коровино должна быть здесь же рядом! – обрадовано воскликнул я, услышав знакомые названия.

– Коровино тоже. Только там, сказывают, неспокойно, понаехали какие-то стрельцы, а что и как, мне неведомо.

– А сможешь меня туда отвезти?

– Чего тебя везти, когда ты сам конный, – удивился мужик.

– Болею я, еле в седле сижу, – признался я. – Да ты не сомневайся, я заплачу.

От моего былого богатства в кармане оставалось еще несколько мелких монет, так что я еще вполне мог расплатиться.

– Мне это не с руки, – замялся мужик, – Да, опять же, там стрельцы... Как бы чего плохого не вышло.

– Это не стрельцы, а крестьяне из Семеновского, – успокоил я мужика.

– ...Опять же, завтра наказывали лекаря искать, – продолжил он перечислять препятствия.

– Какого лекаря?

– Коровинского. Сказывают, ушел в лес и пропал. То ли медведь задрал, то ли сам заблудился. А знатный, говорят, лекарь был, мужички им премного довольны.

– А когда он пропал?

– Да, видать, вчера.

Я подумал было, что речь идет обо мне, но я «пропал» не вчера.

– А что за лекарь, ты его знаешь?

– Нет, он не местный, пришлый. Недавно объявился, но очень им мужички были довольны, – повторил крестьянин.

Я решил, что мужик перепутал время, и речь идет все-таки обо мне.

– Так это я лекарь.

– Так он же потерялся, а ты вот он! – усомнился он.

– Я и потерялся, а теперь возвращаюсь, да, видишь, занедужил. Ты не сомневайся, я тебе за труды две деньги дам, – посулил я, в подтверждении покопался в карманах и выудил оттуда две мелкие монетки.

– Я б со всей душой, да как от тебя зараза? Сам же говоришь, что недужный...

– Я не так болен, не нутром, а ногами. От ног заразы не бывает.

– Сомнительно мне все-таки, – попытался еще посомневаться нерешительный крестьянин.

– Помоги лучше с лошади слезть, – попросил я и начал сползать с седла.

Крестьянину ничего не оставалось, когда я начал падать с лошади, как помочь. Дальше дело пошло быстрее, мужик разостлал сено в телеге, и я, наконец, смог лечь и вытянуть ноги. Правильно говорят, что все познается в сравнении. Теперь лежа, с надеждой на спасение, даже боль в паху стала казаться не такой мерзкой. Мужик, пока я устраивался, привязал моего одра к задку телеги, и мы безотлагательно тронулись в путь.