Гиблое место

Полувзвод эсэсовцев с карабинами, приставленными к ноге, ожидал этого человека, выстроившись ровной шеренгой. Лица солдат под касками были непроницаемы, словно не люди, а манекены стояли там. Человека проволокли к столбу, врытому в землю, и привязали, чтобы не смог упасть. Стоять самостоятельно он был уже не в состоянии…

Офицер в эсэсовской форме завязал человеку глаза черной повязкой, хотя заплывшие веки и так не давали ему видеть. После этого эсэсовец быстро отошел к солдатам и достал какую-то бумагу. Он начал что-то читать, но какие слова произносились, почему-то не было слышно. Можно было лишь догадываться, что на этой бумаге был записан приговор человеку, привязанному к столбу.

Приговоренный к смерти был определенно военным, если судить по рваным брюкам. Седые волосы и разорванная, когда-то белая, сорочка были в крови, уже запекшейся и почерневшей. Но, несмотря на то, что над ним, по всей видимости, очень хорошо поработало гестапо, человек сумел распрямиться и взглянуть смерти в глаза.

Эсэсовец закончил читать приговор и спрятал бумагу. Наступила гробовая тишина. Человек шевелил разбитыми губами. Что он произносил про себя? Может, молитву, а, может, прощался с этим светом… Кто знает?

Зазвучали сухие команды. Солдаты вскинули карабины, прицелились и разом нажали на спусковые крючки. Звук залпа разорвал тишину, вспугнув воронье, поджидавшее на крыше свою добычу. Человек у столба дернулся и безвольно обмяк. Кровь, вытекающая из мертвого тела, капала на песок, хорошо впитывающий ярко-красную жидкость…

Когда эхо от залпа перестало метаться между стенами каземата, унесшись куда-то вверх, офицер неторопливо подошел к казненному, вынул из кобуры с надписью «С нами Бог» пистолет и сделал контрольный выстрел. На этом процедура казни была завершена…

Эсэсовец с солдатами давно ушли, а труп все еще висел у столба. Песок под его ногами почернел от крови, а воронье, вспугнутое выстрелами, уже слеталось к добыче. Но, странное дело, их карканья не было слышно. Вокруг стояла мертвая тишина в мертвом мире…

XI

Его разбудил сильный удар по ребрам. С трудом открыв глаза, Шредер увидел у самого лица ноги в грязных кирзовых сапогах.

— Вставай, мразь! — услышал он голос, принадлежавший, без всякого сомнения, их хозяину.

Еще один хороший удар заставил его приподняться и сесть. Прямо над ним стоял оборванный и заросший щетиной младший лейтенант-энкаведешник, держа его под прицелом автомата. Впрочем, сам он, наверное, выглядел не лучше после трехдневного мотания по лесам и болотам.

— Вставай, сволочь! — повторил младший лейтенант, делая движение стволом автомата вверх. — Разлегся на нашей земле, как на своей собственной!

Шредер подчинился, хотя ему и нелегко было это сделать. Все тело болело, во всех членах была такая слабость, будто всю ночь он занимался тяжелой физической работой, а не отдыхал. К тому же мозги еле ворочались в голове. Он никак не мог сосредоточиться на чем-нибудь одном. Вся его защита рухнула, потому что он был уже не в состоянии ее держать. А, может, это было и к лучшему. Он слишком устал защищаться, хотя последние блоки где-то в глубине сознания еще сохранились.

Офицер был один. Шредер не чувствовал чьего-либо присутствия поблизости. Не было и Головина. Можно было предположить, что либо «гиблое место» угробило проводника, либо тот бросил его, сбежав в неизвестном направлении. А он, понадеявшись на свои способности и присутствие рядом еще одного человека, проспал опасность.

Младший лейтенант грубо развернул его и забрал нож с пистолетом. Потом крепко-накрепко связал руки за спиной веревкой.

— Давай, шагай! — толкнул его в спину стволом автомата энкаведешник.

Но не успели они одолеть и пары шагов, как из леса навстречу им вышли четыре вооруженных человека и остановились, как вкопанные, увидев их. Он не видел своего конвоира, но по лицам солдат и лейтенанта, возглавлявшего этот небольшой отряд, было очень хорошо заметно, как они удивились.

— Вот те на! — воскликнул лейтенант. — Это же Свинцов! А мы, вроде бы, в другую сторону шли!

— Значит, заплутали, — заметил старшина.

— Что ж, может, это и к лучшему, — сказал за его спиной Свинцов. — Вместе пойдем.

С появлением этой группы его шансы на побег резко уменьшились. От одного еще можно было удрать. От пятерых — значительно труднее, практически невозможно. Если только представится удобный случай… Однако ему почему-то совсем не хотелось рисковать. Какая-то апатия овладела им. Хотелось просто лечь на землю и уснуть. Уснуть, чтобы никогда не проснуться…

Усилием воли он отогнал от себя эти пораженческие мысли. Да, он проиграл эту схватку. Большой ошибкой с его стороны была попытка сопротивления той силе, которая властвовала в этом месте. Его просто-напросто сломали, высосали все до капли, забрав всю энергию, которая у него была. Защита отняла у него слишком много сил.