Гиблое место

Рудольф фон Шредер считал войну с Россией преждевременной и неподготовленной. Хорошо зная эту страну, он догадывался, что разведданные, поступающие от агентуры, не вполне точные. Руководство недооценивало характер, уклад и идеологию народов, населявших Советский Союз, промышленный потенциал. Ошибочным было мнение, что русских можно будет разбить за одну летнюю кампанию. К тому же бытовало мнение, что едва германская армия перейдет границу, народы Советского Союза начнут движение за независимость, поддерживая наступление немцев. Они ошибались…

Рудольф фон Шредер понял, что они проиграли эту войну сразу после того, как русские разбили немецкие войска под Москвой. Дальше дела пошли еще хуже — разгром Шестой армии под Сталинградом, жесточайшее поражение под Курском. Он считал (и этого мнения придерживались многие офицеры вермахта), что Гитлер упорно ведет Германию к катастрофе, которой являлось поражение и дальнейшая капитуляция в войне. Он не скрывал своих взглядов, и это рано или поздно должно было привести его в концлагерь…

Будучи проездом в Берлине, Эрих хотел с ним встретиться и поговорить по этому поводу, но не успел. Дома отца не оказалось, а ехать в Управление абвера у него не было уже времени.

Рудольфу фон Шредеру слишком часто везло. Ему удалось отсидеться, когда уничтожали сподвижников Рема. Когда Гесс, которого он тоже неплохо знал, перелетел на «Мессершмитте» в Англию, он был одним из помощников посла Германии в Москве. И когда после поражения под Курском снимали руководство отделов абвера и отправляли на фронт, ему тоже удалось усидеть в своем кресле. Может, здесь сыграло определенную роль благоволение к нему Канариса, главы абвера, ведь Шредер был с ним в тесных дружеских связях. Но когда в феврале 1944 года того сместили, Эриху пришлось задействовать все свои связи, чтобы отца оставили на своем месте. Потому что для Рудольфа фон Шредера работа в абвере была делом его жизни. А без этой работы он не мыслил своего существования. В то время ему, как минимум, грозила отставка, потому что он тоже в какой-то степени был причастен к тому, что разведка собрала неверные данные о численности и боеспособности советских войск под Курском…

Тучи сгущались над головой отца. Да, ему очень часто везло. Но теперь фортуна, похоже, отвернулась от него. Эрих должен был скорее вернуться в Берлин, чтобы предотвратить беду…

Занятый своими мыслями, Шредер и не заметил, как вышел к довольно-таки широкой реке. Насколько он понял, в этом месте, если судить по картам, не должно было быть никакой реки, тем более такой большой. Но еще более странным было то, что, двигаясь к выходу из «гиблого места, он попал в совершенно незнакомое место, хотя точно придерживался хорошо ощутимого „следа“, оставленного им по пути сюда.

Времени было потеряно много, теперь ему следовало торопиться. Без еды и оружия долго в этих диких местах не протянешь, это он прекрасно осознавал и не тешил себя иллюзиями. Несколько дней он мог продержаться, с подобными ситуациями ему приходилось сталкиваться. Хуже было другое: Шредер не знал, какие сюрпризы ему еще приготовило «гиблое место»…

XII

Часа два они шли по тропинке, но вышли совсем не туда, куда предполагали. Перед ними простиралась большая река, неведомо откуда взявшаяся в этих краях. А на травке, прислонившись спиной к заросшему мхом валуну, сидел Шредер. Заметив их, немец встал и направился к ним.

Странно, но Свинцов не испытал ни радости, ни раздражения при виде этого человека, ради которого они и залезли в это проклятое место. Ему было все равно, хотя совсем недавно он так ратовал за дальнейшее преследование этого немца. Полное безразличие — вот что он чувствовал в этот момент.

— Добрый день, господа! — поприветствовал их Шредер на русском языке безо всякого акцента, подходя к ним. — Слава Богу, хоть вы появились, а то я уже начал думать, что мне одному придется коротать здесь время!

Эти слова обескуражили всех, за исключением, пожалуй, Свинцова. Тот ничем не высказал своего удивления или возмущения такой выходкой Шредера. А вот Дворянкин, Васнецов и Железнов были буквально шокированы этим.

— А ну-ка, поворачивайся! — грубо толкнул его Железнов стволом автомата. — Ишь ты, разговорился, фриц! Ну, ничего, теперь не сбежишь! Буду караулить тебя, как зеницу ока!

— Господа, я же не виноват, что вы так были заняты боем! — возразил Шредер, слегка поморщившись, когда сержант сильно затянул узел веревки на его запястьях. — Грех было не воспользоваться удобным случаем!

— Поговори еще! — Железнов ткнул его своим пудовым кулачищем в бок.

— Сержант Железнов! — вмешался Свинцов. — Отставить! Это теперь наш пленный, и обращаться с ним следует гуманно.

— Это за наших-то ребят, которые погибли из-за этого фрица? — возмутился тот и толкнул Шредера в обратном от реки направлении. — Давай, шагай! Они с нашими пленными не церемонятся!