Гиблое место

— Там, кажется, все дело в каких-то следах, комиссар Кеттерле, — сказал начальник полицай-президиума Зибек в телефонную трубку. Кеттерле стоял еще в пижаме, в темной прихожей квартиры фрау Штольц. — Этот человек утверждает, что след пока отчетливо виден. Думаю, не следует давать повода для упрека нас в нерадивости. И разве вы на моем месте не сочли бы правильным…

И комиссар, вздохнув, тоже счел это правильным.

Из комнаты дежурных оперативников доносился смех и шелест сдаваемых карт. Кеттерле взглянул на часы. Каждый вечер они, полные оптимизма, усаживались играть либо в скат, либо в преферанс, и каждый вечер, самое позднее в девять, игра прекращалась сама собой, так как их по, двое, по трое посылали туда, где кто-то не оплатил свой ужин, услышал подозрительный шорох в подвале или обнаружил исчезновение собственного портфеля.

«Оперативная служба уголовной полиции, — прочитал Кеттерле на двери. — Начальник — старший комиссар Лумбек». Фамилия была написана на сменяемой табличке. Руководители отделов по расследованию убийств были освобождены от оперативного дежурства. Кеттерле искренне жалел об этом, он с удовольствием вспоминал вечера с молодыми коллегами в непритязательном, скудно обставленном помещении оперативного отдела. Они тогда часто и много смеялись, и смех у них был такой же, как слышится сейчас из-за двери.

В демонстрационном зале Рёпке уже разложил материалы. Фотограф был здесь, дактилоскопист как раз разворачивал экран.

— Ну? — спросил Кеттерле.

— А ничего особенного, — ответил Рёпке. — Сейчас сами увидите. Можно начинать?

Свет погас. Только тусклая настольная лампа осталась гореть рядом с проектором. Кеттерле и Хорншу уселись. Рёпке начал давать пояснения.

И хотя необходимо, чтобы руководитель оперативно-технической группы являлся человеком в высшей степени добросовестным, Кеттерле в глубине души нередко проклинал педантизм Рёпке, ведь даже в этом необычном случае тот не мог позволить себе отклониться от раз навсегда установленной схемы.

— Особенность данного дела заключается в том, — обстоятельно начал Рёпке, — что преступление не может быть пока доказано, поскольку не может быть установлена даже точная степень его вероятности, в лучшем случае оно остается всего лишь возможным, к тому же мы располагаем исключительно следом пропавшей без вести, следом, который внезапно обрывается. Начну по порядку. Первое — ручка входной двери. На ручке с внешней стороны имеются отпечатки пальцев фрау Виллемины ван Хенгелер, девушки Хайде, а также полковника Шлиске. Кроме того, имеются отпечатки пальцев некоего четвертого лица, я полагаю, что именно они принадлежат Сандре Робертс, так как точно такие же отпечатки имеются почти на всех ее личных вещах, а также на крышке отделения для перчаток в машине и на ручке дверцы. Странным образом эти отпечатки отсутствуют на рулевом колесе…

— Она просто ездит в перчатках, — проворчал комиссар, нетерпеливо ожидая продолжения.

— Вы полагаете, что и третье лицо тоже ездит в перчатках?

— Какое третье лицо?

Комиссар медленно обернулся и взглянул на Рёпке.

Тот рылся в своих бумагах.

— Во-первых, сумочка, во-вторых, дорожный будильник, в-третьих, губная помада, в-четвертых, пудреница, в-пятых, ключи от автомобиля…

— Что с ними? Да говорите же наконец, Рёпке!

— На всех этих предметах и еще на некоторых других имеются также отпечатки пальцев некоего третьего лица, которое не идентично ни с кем из перечисленных. В машине тоже. Даже на рычаге, которым регулируется положение сиденья. Их нет только на рулевом колесе.

Из темноты послышалось только «угу» и «так-так».

— Это могут быть отпечатки пальцев ее мужа. Проще всего предположить…

— Нет, Кеттерле, это не отпечатки пальцев ее мужа. Мне удалось добыть его отпечатки в бюро прописки. Хотя с тех пор прошло уже шестнадцать лет. Но они ведь не меняются.

На экране появилась сильно увеличенная фотография пересечения линий на указательном пальце человека.

— Это указательный палец Риха Робертса.

Рядом появилась другая увеличенная фотография.

— А это указательный палец третьего лица.

Даже дилетанту бросились бы в глаза различия. Кеттерле попросил Хорншу записать наиболее важные моменты.

— И прежде всего составьте список предметов, на которых найдены отпечатки пальцев, Хорншу.

— И никаких отпечатков на руле. Да вы и сами в это не верите, — сказал Хорншу.

— Н-да, — произнес Кеттерле и обернулся, поскольку входная дверь открылась и в нее проскользнула подвижная фигура начальника полицай-президиума Зибека.

— Я вам не помешаю, господа?

Лицо его было гладким, как у тюленя, и хитрым, как у таксы. Он распространял вокруг себя запах изысканного мужского одеколона и, усевшись, аккуратно расправил элегантную жилетку.

— Очевидно, руль просто вытерли, не так ли? — наклонился он к Кеттерле.

— Тогда были бы вытерты и некоторые другие предметы, — ответил комиссар. — Думаю, Рёпке прав. Третье лицо тоже могло ездить в перчатках, ведь то, что оно водило машину Сандры Робертс, кажется установленным фактом, правда?