Гиблое место

— Да, любимая, я потом тебе все объясню. Все, все. Где машина? Ну и оставь ее там, я возьму такси.

Врач положил трубку.

— Мне хотелось бы еще обсудить кое-что с вами, господин комиссар, — сказал он и принялся ходить по комнате взад-вперед, засунув руки в карманы.

Кеттерле опустил руку с письмами и внимательно взглянул на него.

— Видите ли, история эта бросает на меня тень.

— Не только на вас, господин доктор, — перебил его комиссар.

Врач остановился.

— Да, конечно, — сказал он, — и на Ханса-Пауля тоже. Но главным образом на меня.

Он снова принялся вышагивать по кабинету.

— Насколько я понимаю, вы не очень-то продвинулись вперед. И наверняка разделяете мое стремление сделать все, чтобы помочь разгадке тайны. Вы не будете против?..

— Вы хотите отправиться в «Клифтон», господин доктор?

Врач резко остановился.

— Да, — ответил он, пораженный. — А откуда вы знаете?

— Ну, — сказал комиссар, — у меня ведь тоже есть кое-какие догадки.

Он сложил письма, что были у него в руках, и передал их Реймару Брабендеру.

— Быть может, вам окажутся полезными некоторые данные отсюда, — сказал он, — если вы по рассеянности засунули куда-нибудь оригиналы.

К полудню следующего дня комиссар Кеттерле еще не подозревал, что уже к вечеру раскроет тайну смерти Сандры Робертс. Да ж вообще, если говорить правду, он вспомнил об этом деле, лишь когда, вернувшись с обеда в пивной папаши Хайнриксена, нашел на своем столе данные аэрофотосъемки дома и парка сенатора, сделанные службой безопасности движения с воздуха.

Он уселся и, потягивая кофе, принялся изучать сильно увеличенные снимки с тщательностью, которой мог бы позавидовать даже полковник Шлиске.

Через четверть часа он вызвал Хорншу.

Конверт, который тот ему передал, комиссар небрежно отложил в сторону.

— Взгляните-ка, — сказал он, когда Хорншу склонился над его плечом. — Дело проясняется.

Кончики пальцев Кеттерле переместились по фотографии влево.

— Что это такое?

— Мост через канал.

— А это?

— Я бы сказал, наклонная платформа, точнее, какие-то сходни, они ведут прямо от начала моста к пристани.

— А это?

— По-моему, трехколесный фургон с овощами или что-то в этом роде.

— Верно. Значит, по платформе можно ездить. А это что за крыша?

— Должно быть, крыша лодочного сарая.

— Верно, Хорншу. А это?

— Хм, причальная балка с крюками для лодок, спасательный круг, заграждение из жести, такое есть почти на всех причалах.

— Все верно, Хорншу. Именно здесь, на этой вдающейся в реку площадке, стоял автомобиль, в котором лежала мертвая Сандра Робертс. Чуть ли не в трех метрах от лодочного сарая. Шум, который произвело тело при падении в воду, мог быть не таким уж и сильным. И уж совсем нетрудно было подтолкнуть его длинным лодочным багром. Остается только один вопрос: зачем? Зачем доставили ее в лодочный сарай?

— И кто это сделал? — добавил Хорншу.

— Это, — пробормотал комиссар, — тесно связано одно с другим.

А потом все завертелось очень быстро.

Началось с того, что около четырех позвонил Тринкхут и доложил, что потерял контакт с Новотни. В половине четвертого Новотни сел в автомобиль и уехал. Тринкхут сопровождал его до перекрестка Фрухталлее — Эппендорфершоссе. Тут Новотни переехал перекресток на желтый свет. Ничего нельзя было поделать. Три минуты ему пришлось дожидаться, пока зажегся зеленый, а три минуты — это много.

— Ладно, Тринкхут. Тут ничего не сделаешь. Отправляйтесь к нему домой и дожидайтесь возвращения.

Он не успел договорить, как его прервала девушка с телефонной станции.

— Положите трубку, пожалуйста, положите трубку, срочный разговор с Бременом.

Комиссар вздохнул.

— Сегодня все как-то удивительно сходится. Верно?

Он снял трубку, и Хорншу наблюдал, как Кеттерле, откинувшись в кресле и прикусив верхнюю губу, поглаживал мизинцем уголки рта.

— По делу об убийстве Робертс, господин комиссар, — старался изо всех сил полицейский тринадцатого участка в Бремене. — Только что сюда явилась дама, — он назвал ее фамилию, — и вручила мне пять купюр по сто марок. Она заявила, что не желает иметь с этим делом ничего общего. Врач по фамилии Брабендер — он ведь уже сидит по этому делу, так?

— Так, — сказал комиссар. — Выкладывайте дальше.

— Так вот, врач подкупил ее, чтоб она подтвердила алиби, которое не соответствует действительности. Только что в парикмахерской она прочла газеты и узнала о причастности доктора к убийству. Она ни в коем случае не желает быть втянутой в подобную историю. Ей-то казалось, что речь идет просто о разводе. В действительности же доктор Брабендер позже с женой терапевта из Фегезака, доктора Лютьенса…

— Повторите, — сказал Кеттерле.

— Лютьенс из Фегезака, господин комиссар.

Чиновник еще расписывал с необычайным служебным рвением подробности, когда комиссар Кеттерле положил трубку. Скрестив руки за спиной, он прохаживался по комнате взад и вперед.

Наконец снова остановился у телефона и набрал номер.

— Ваш муж дома, фрау Брабендер?

— Нет. Он еще вчера уехал на побережье. Сказал, что вы дали согласие. Это правда?

— Если бы я только знал, — пробормотал Кеттерле, чем вновь вызвал у Эрики Брабендер необъяснимую тревогу.