Гиблое место

— Приходил секретарь райкома комсомола товарищ Звягинцев. Рассказал о твоем недостойном поведении на собрании, просил провести разъяснительную работу… Что будем делать? Сама завтра покаешься в своих ошибках или?..

— Но пап!..

Отец кивнул головой.

— Понятно. Значит, будем проводить разъяснительную работу. Подымай подол!

— Нет! — твердо ответила она. — Это ты раньше мог измываться надо мной и мамой! Теперь все! Не позволю!

Его глаза налились кровью. Наотмашь, сильно он хлестанул ее по лицу.

— Ах ты, сучка! Отцу перечить? Я тебе покажу и Ваську, и комсомольское собрание, и как родителей не уважать! Курва! Тебе наплевать на нас? Этот придурок попал благодаря своему языку, и ты хочешь? Убью, гадина!

Так он приговаривал, хлеща ее по разным местам. Было больно, но она мужественно стояла, не уворачиваясь от ударов, чем приводила отца в еще большее бешенство, хотя самой было до смерти страшно. Она помнила, как он избивал мать по вечерам, когда напивался с одним из своих дружков.

— Коля, не надо! — услышала она голос матери. — Ты же ее убьешь! Прекрати, слышишь?

— И убью! — отмахнулся от нее отец, продолжая раздавать удары. — Эта маленькая стерва хочет, чтобы и нас вслед за Иваном отправили, куда следует!

— Я все равно не брошу Ваську! Я люблю его! — бросила она ему прямо в лицо.

Он встал, как вкопанный, держа ремень на весу. Потом вдруг отбросил его в сторону, обхватил ее поперек туловища одной рукой, поднял и потащил из дома.

— Коля, что ты делаешь? Куда ты ее несешь? — запричитала мать, следуя за ним по пятам.

Отец молча дотащил ее до бани, открыл дверь и швырнул внутрь.

— Я те покажу «любовь»! Будешь сидеть здесь, пока не одумаешься! Соплячка!..

И запер дверь на висячий замок.

Тишину разорвали автоматные и пулеметные очереди, потом послышались взрывы. Лиза села на земле, не понимая, что происходит. Тело болело, словно его только что исполосовали ремнем. Она еще толком не проснулась…

Стрельба звучала где-то поблизости. «Неужели я опоздала?» — с отчаянием подумала девушка, вскакивая на ноги. Тропинка приглашала ее идти, и хотя было еще темно, она побежала вперед, в сторону доносящейся стрельбы.

Шредера тоже разбудила стрельба. То, что стреляли их преследователи, он не сомневался. Вот только в кого?

Шредер быстро прощупал окрестности. Если до того, как они уснули, не ощущалось ничего враждебного, то теперь наоборот — каждый кубический сантиметр окружающего пространства был перенасыщен Злом. Даже защита, на которую он так надеялся, не действовала. Пришлось ему самому ставить барьер.

— Что случилось? — спросил Головин, судорожно сжимающий в руках автомат.

— Не знаю. Кажется, наши «друзья» на что-то наткнулись, — ответил Шредер.

— Какие друзья? — не понял Головин.

— Те самые, которые навестили нас в сторожке твоего отца.

Головин не ответил на это. Он казался озадаченным. Вдруг глаза его расширились от удивления, и он поинтересовался:

— Господин майор, а где ваша форма?

Шредер скосил глаза вниз. На нем сидел привычный немецкий мундир, а не чуждая для него форма советского офицера. Тот самый, в котором он был в тот день, когда его вызвали к начальнику школы. Даже в карманах все было то же, как тогда…

Шредер перевел взгляд на Головина. Теперь он понял, что было необычного в его проводнике. Не было формы. Вместо нее Головин был одет в брюки и косоворотку, кое-где порванную. Лицо было перемазано засохшей кровью.

— Проклятье! — выругался он и усилил защиту до максимума.

Каким-то образом то нечто, которое скрывало в себе «гиблое место», проникало в сознание, вытаскивая в реальность страхи человека, воссоздавая их наяву. Шредер это чувствовал, и Головина можно было не спрашивать, чтобы подтвердить догадку. Он был уверен, что тот подтвердит.

— Что будем делать, господин майор?

— Ночью никуда не пойдем, — ответил Шредер, наблюдая, как на Головине вновь появляется форма лейтенанта Красной Армии. — Слишком опасно. Дождемся утра.

— А как быть с контрразведчиками? — поинтересовался тот.

— Им сейчас не до нас, — сказал Шредер, прислушиваясь. — Пойдем с рассветом…

Водитель полуторки свозил капитана Ганелина в райцентр и привез его обратно к сторожке, когда тот закончил с делами.

— Останешься здесь. Возможно, нам понадобится машина, — сказал ему капитан прежде, чем уйти.

Максим Волосков служил с самого начала войны. До войны он работал водителем, его призвали в армию и направили сюда. Правда, он надеялся, что его отправят на фронт, а пришлось крутить баранку в тылу. Но парень не жаловался, понимая, что здесь делает не менее важное дело. От того, как быстро он доставит своих пассажиров на место, напрямую зависел успех операции по поимке немецких агентов. А таких операций за три года было предостаточно…