Гиблое место в ипотеку

– Знаю, солнышко, – стараясь скрыть обуревающие меня чувства, сказала я и начала искать в сумке кошелек.

Мой ридикюль – скопище самых разных необходимых мне предметов. Обнаружить там быстро то, что нужно, как правило, не удается. Но сейчас моя рука провалилась в пустоту. Я пошарила в сумке, потом заглянула внутрь. Айпад, портмоне, косметичка – все исчезло. Осталась ерунда – расческа, упаковка носовых платков, несколько конфет.

Я выдохнула и спросила у официантки:

– Не обратили внимания, на какой машине укатила моя подруга с девочкой?

– Я не разбираюсь в автомобилях, – махнула рукой девушка, – такая симпотная, низ черный, верх красный.

– Принесите еще кофе, – попросила я, – что-то капучино захотелось.

Когда официантка отошла, Киса полюбопытствовала:

– Наташа и Нина обиделись?

– Нет, – вздохнула я, – они нас обокрали.

Киса разинула рот, а я опять позвонила мужу.

Вульф появился через полчаса.

– Твою машину объявили украденной, но, думаю, на ней уже сменили номер или успели ее спрятать. Карточки я заблокировал, но с них сняли через банкомат всю наличку.

– Они совсем не походили на воров, – пролепетала Киса, – Нина так плакала! Я ей свою кошку отдала!

– Ты правильно поступила, – похвалил ее Макс, – вы с Лампой не знали, что они мошенницы.

– Взрослая женщина может прикинуться кем угодно, но восьмилетний ребенок не мог так лихо актерствовать! – изумилась я.

– Почему ты решила, что мелкой пакостнице столько лет? – усмехнулся Вульф.

– Она сказала, что мы одногодки, – пропищала Киса, – и у нее сегодня день рождения.

Вульф вынул кошелек.

– Какую одежду носила Крошечка-хаврошечка?

– Розовое платьице, белые колготки, туфельки со стразами, – отчеканила Киса, – в волосах бант. Немодно совсем.

– Нина маленького роста? – не умолкал Макс.

– Выше меня, – ответила Киса.

Муж взял у официантки чек.

– Ясное дело, их зовут не Наташа и Нина. Небось девчонке лет двенадцать. Она мелкая для своего возраста, если такую нарядить под второклашку, сойдет за нее. На голове, скорей всего, парик. Профессионалы.

– Туфли! – ахнула я.

– Ух ты! Она ухитрилась с твоих ног обувь стащить, – восхитился муж.

– Нет, – возразила я, – в машине лежала запасная пара балеток. Они новые! Дорогие! Ужасно их жалко!

Макс дал мне ключи от своего джипа.

– Езжай куда собралась. А мы с Кисулей на такси доберемся. Может, ты запомнила какую-то особенную примету у мерзавок? Родимое пятно, шрам?

– Нет, – грустно ответила я, – просто свинство, спереть чужую косметику!

Киса начала ерзать на стуле.

– У нее руки странные.

– У кого? – уточнил Макс.

– У Нины, – пояснила Киса, – она их все время в кулаки сжимала. Но когда есть начала, ложку взяла и разжала пальцы.

– Что же тебе показалось странным? – сделал стойку Вульф.

Киса сдвинула брови.

– Ну… Они худые и в мелких пятнах!

– Как веснушки? – спросил Вульф.

– Да, темные, мелкие, – ответила девочка.

– Ты очень внимательна, – похвалила я Кисулю.

– Ваше такси приехало, – сообщила официантка.

Макс и Киса поспешили на улицу, я двинулась за ними, села в джип Вульфа и отправилась к Ирине.

Путь занял не много времени, дом Локтевой нашелся сразу.

Дверь мне открыла приятная блондинка.

– Здравствуйте, Ирина Локтева дома? – осведомилась я.

– Добрый вечер, Лампа, – знакомым голосом произнесла женщина, – огромное спасибо, что приехали.

Я потрясла головой.

– Простите, вы, наверное, сестра Ирины Петровны?

– Нет, – возразила моя собеседница, – Ирина спустя год после исчезновения дочери поняла, что Олеся не вернется, она мертва. Локтева сейчас живет в монастыре.

– А кто к нам приходил? – от растерянности я перебила незнакомку.

И тут же рассердилась на себя. Молодец, Лампа, гневалась на Баранову за то, что та не давала никому выговориться, а сама как себя ведешь?

– Пойдемте, поговорим спокойно, – предложила блондинка, – вот сюда, на кухню. Или вы предпочитаете комнату?

– Мне все равно, – ответила я.

– Чай, кофе? – засуетилась хозяйка, когда мы сели за стол.

– Без разницы, – отмахнулась я.

Хозяйка включила чайник.

– Меня зовут Анфиса Семеновна Николаева. В детективное агентство приходила я. Старомодное имя в честь бабушки. Отчество я не люблю, оно напоминает об отце, который не работал, пил, дрался, ругался, а потом на радость жене попал под поезд. В семье нас восемь детей, мама была уборщицей, мыла подъезды в домах. Мы жили бедно и голодно.

Анфиса замолчала.

– У вас было трудное детство, – сказала я, – но вы давно выросли, навряд ли тяготы юных лет связаны с тем, что вы явились в агентство Вульфа под чужим именем.

– Ошибаетесь, – возразила собеседница, – именно из-за нищеты я и согласилась вас обманывать. Но теперь меня совесть мучает.

– Ваш голос один в один, как у Локтевой, с которой я недавно беседовала, – протянула я, – и есть некое сходство во внешности. Глаза, нос, форма лба, подбородка. Цвет волос и прическа другие.

– Господи, вы что, про парики не слышали? – изумилась Анфиса. – Я гример на киностудии. У меня на работе их целая комната.