Гиблый Выходной

– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – обреченно спросила она, сидя на стопке поддонов и свесив голову вниз. Черные волосы выбились из хвоста и спадали длинной челкой на глаза. Очкарик только глупо улыбался, строил брови домиком и пожимал плечами. – Но ты же не мог проникнуть сюда без пропуска? Покажи пропуск, хоть какую-нибудь бумажку.

Ответ был предсказуемый и Кротова, взглянув на торчащие из-под автопогрузчика высокие ботинки бешенного охранника, догадалась, что еще более неадекватный охранник вполне мог отнестись к своим непосредственным обязанностям, мягко говоря – с меньшей долей ответственности. Он зачем-то пропустил этого очкарика, а после набросился на него как на врага рода человеческого.

– Тебя зовут Рафик? – спросила она, вспомнив крики Эорнидяна. Незнакомец на мгновение изменился в лице, потом отрицательно качнул головой, но, видимо, спохватившись, вновь пожал плечами. – Охранник называл тебя этим именем. Следи за губами – ты Рафик? РАФИК?

Пожатие плечами.

Люба раздраженно плюнула. Она сама была не в себе, ей было очень плохо. Ее трясло и чтобы унять дрожь она теребила пуговицу. Мало того, что она пережила очень необычные передряги с участием призраков и мертвецов, так она еще и сама убила человека. Тихий был паренек, этот Эорнидян, вроде бы безобидный, хоть и со странностями. Сидел у себя в будке целыми сутками, не вылезал, скучал. Телевизор не смотрел, в смартфоне не зависал, даже книжки с журналами, кажется не читал. Как его звали-то… Петя. Его звали Петей. Она бы никогда и не предположила, что этот Петя может проявить себя подобным образом. Но ведь она сама видела, как охранник напал на этого чудака в очках и готов был растерзать его на кусочки и нашинковать как капусту на засолку. Что это на него нашло? Правильно говорят – в тихом омуте черти водятся. Это как раз про Петю. Теперь кое-что для Кротовой прояснилось, а именно – наличие убитый людей. На фабрике появился маньяк-убийца, безумец. И как бы его могли звать, если не Петя? Не этот же безымянный очкарик, не знающий другого метода общения кроме пожатия плечами и самой бессмысленной в мире улыбочки. Этот, похоже, не в состоянии даже комара прихлопнуть.

Во всем виноват охранник Петя, вешающий главных инженеров и отпиливающий головы ученикам электриков. Люба Кротова целый месяц возилась с усатым Августом Дмитриевым, объясняла ему его обязанности и разъясняла тонкости производства, заставляя того хвостом ходить за главным электриком Шишкиным и вникать в тонкости его работы. И что? Вон она – голова Дмитриева, стоит на полу и смотрит остекленевшими глазами в сторону ремонтного участка.

Есть вероятность того, что Петя рехнулся из-за разбуженных Любой потусторонних сил. Может быть, это они на него так повлияли? Почему нет? Люба и сама от страха чуть с ума не сошла, так почему она не может предположить, что, столкнувшись со страшными чудесами загробного мира, охранник Петя должен был оставаться в полном душевном равновесии? Кротова с надрывным выдохом закрыла лицо в ладонях. Если так, то опять же, первопричиной была она – Любовь Романовна Кротова, которой, видите-ли чрезвычайно возжелалось обратиться к помощи обитателей загробного мира. Это она стала катализатором! Это она своими спиритическими сеансами дала толчок необратимым явлениям, захлестнувшим цех и того, кто в нем работает. Ведь знающие люди ее предупреждали – не лезь в эти дела, не занимайся такими вещами, ты в них ничего не смыслишь, не буди мертвых!

Любу охватило всеохватывающее желание напиться до беспамятства и забыться. Забыться навсегда. Исчезнуть с этой проклятой фабрики и не возвращаться сюда никогда, прибегнуть к профессиональному гипнозу и навсегда вытравить все воспоминания о сегодняшнем дне.

– Не двигайща!

Кто это сказал? Уж не этот ли типчик в очках? Люба шмыгнула носом, убрала ладони с лица и вытерла пелену слез. Очкарик так и стоял рядом с ней, только улыбочку свою убрал. Но приказ произнес не он. Напротив него стоял другой мужчина – в синем рабочем полукомбинезоне. Второй незнакомец определенно побывал в крупной передряге, вероятнее всего он имел дело с убитым Петей. Его одежда местами порезанная, руки кровоточили и наспех были перевязаны каким-то тряпочками. На лбу была какая-то штучка с объективом, одетая на резинках и наводящая на мысли о так называемом «третьем» глазе. Еще у незнакомца была сломана челюсть, она была скошена вбок, а из разбитых десен струилась кровища, которую он то и дело подтирал тряпкой.

– Чего? – удивилась Люба.

– Не двигайща! Вштань и подойди! – велела сломанная челюсть. Из-за многих лишенных передних зубов незнакомец шепелявил и при каждом звуке брызгал кровавыми слюнями.