Гибралтарский водопад

— Поехали, — крикнула она, прыгнув в седло. — Утро скоро состарится.

Том уселся на свой темпороллер, включил привод, и вместе с Филис они выскользнули из гаража и ринулись вверх. Набрав высоту, они перешли в горизонтальный полет и понеслись на юг, где река Океан вливалась в Середину Мира.

* * *

Южный горизонт всегда тонул в клубах тумана, серебристой дымкой уходившего в лазурь. По мере приближения туман поднимался все выше, нависал над головой. Еще дальше вселенная закручивалась серым вихрем и, содрогаясь от рева, горечью оседала на человеческих губах, а по скалам стекали ручейки, промывая русло в земле. Таким плотным был этот холодный соленый туман, что долго дышать им было опасно.

Вид, открывавшийся сверху, был еще более грозным — зримый конец геологической эпохи. Полтора миллиона лет чаша Средиземного моря была пустой. Теперь Геркулесовы Врата распахнулись, и в них рвалась Атлантика.

Рассекая воздух, Номура смотрел на запад, на беспокойное, многоцветное, причудливо расчерченное полосами пены безбрежное пространство. Он видел, как воды океана устремляются в недавно возникший разрыв между Европой и Африкой. Течения сталкивались и закручивались, теряясь в бело-зеленом хаосе, бесновавшемся между землей и небом. Стихия крушила утесы, смывала долины, на много миль забрызгивала пеной берега. Снежно-белый в своей ярости поток, сверкая то тут, то там изумрудным блеском, восьмимильной стеной стоял между континентами и ревел. Брызги взлетали вверх, окутывая Врата туманом, и море с грохотом врывалось внутрь.

В тучах этих брызг висели радуги. Здесь, на большой высоте, шум казался всего лишь скрежетом чудовищных жерновов, и Номура четко расслышал в наушниках голос Филис, которая остановила свою машину и подняла руку:

— Подожди. Я хочу сделать еще несколько дублей, прежде чем мы двинемся дальше.

— Но ведь их у тебя уже много, — сказал он.

Ее голос смягчился:

— Где чудо, там не бывает слишком много.

Его сердце подпрыгнуло. «Она вовсе не воин в юбке, рожденная, чтобы повелевать всеми, кто стоит ниже ее. Несмотря на свое происхождение и привычки, она не такая. Ей знакомы благоговейный ужас и красота, и… да-да, ощущение Бога за работой…»

Усмешка в свой адрес: «Должны бы быть…»

В конце концов, ее задача и состоит в том, чтобы сделать аудио-визуальную вседиапазонную запись События — от его начала и до того дня, когда, сотню лет спустя, чаша наполнится, и волны заплещутся там, где позднее предстоит плавать Одиссею. На это уйдет несколько месяцев ее жизни. («И моей, моей, ну пожалуйста!») Каждому сотруднику хотелось увидеть и ощутить эту грандиозность: тех, кого не влекли приключения, в Патруль не брали. Но отправиться так далеко в прошлое могли далеко не все, иначе в довольно узком временном отрезке стало бы слишком тесно. Большинству предстояло узнать все это из вторых рук. Конечно, их руководители могли поручить такое дело только настоящему художнику, который увидел бы и воспринял Событие и принес им его изображение.

Номура помнил свое удивление, когда его назначили помощником к Филис.

Неужели страдающий от нехватки рабочих рук Патруль может позволить себе держать художников?

После того как он ответил на загадочное объявление, прошел несколько непонятных тестов и узнал кое-что о темпоральных путешествиях, Номура задумался, возможно ли в Патруле найти применение полицейским и спасателям, и оказалось, что да. Он понимал необходимость административных и канцелярских работников, агентов-резидентов, историографов, антропологов, ну и, естественно, научных сотрудников вроде него. Несколько недель работы с Филис убедили его в том, что художники не менее необходимы Патрулю. Не хлебом единым жив человек, не оружием, не бумагами, не диссертациями, не только практическими делами…

Перезарядив свою аппаратуру, Филис крикнула:

— Вперед!

Когда она повернула на восток, на ее волосы упал солнечный луч, и они засверкали, как расплавленное золото. Том покорно последовал за ней.

* * *

Дно Средиземного моря на десять тысяч футов ниже уровня Мирового океана. Этот перепад вода преодолевала через узкий пролив протяженностью всего пятьдесят миль. Десять тысяч кубических миль воды в год — сто водопадов Виктория, тысяча Ниагар.

Но это статистика. А реальность была ревом белой от пены воды, окутанной брызгами, разрывавшей землю и сотрясавшей горы. Люди видели и слышали это чудо, чувствовали его вкус и запах. Но постичь его они не могли.

Ниже пролив расширялся, и течение становилось спокойнее, а вода обретала темно-зеленый цвет. Туман редел, в его просветах появлялись острова, точно корабли, зарывшиеся носами в волны и вздымавшие огромные буруны. На берега тут постепенно приходила жизнь. Но уже через столетие большинство этих островов будет съедено эрозией, а большая часть растений и животных не выдержит резкой перемены климата. Ибо Событие переместит Землю из миоцена в плиоцен.